Без права на возврат
Шрифт:
Не хотелось об этом думать. Самое главное, что обещанный через полтора месяца конец света не настанет. Это она уже знала. А вот шевелить лапками нужно. Ведь скоро объявят значительное повышение обязательных платежей для ИП.
Тогда, в первом раунде против реальности, ее магазин устоял, начав технично скатываться в удушливую воронку долгов.
Она вышла на балкон и втянула в себя свежий воздух.
Последующие два месяца она работала, как проклятая, пытаясь поправить то, что ей представлялось возможным. Жизнь казалась ей невероятно интересной с таким поворотом. Омрачал ее эйфорическое чувство радости лишь, как ни странно, Новый Год. Она провела его с семьей, в отношениях с которой тогда еще не появилась червоточинка, и наслаждалась каждой минутой этого общения.
Маленький телевизор с кухни торжественно огласил наступление Нового Года под бой курантов, но по телевизору в зале все еще шла речь Президента. Она вспомнила, как это было, когда тот год пришел по-настоящему. Тогда все они весело смеялись, она мотала головой, пряди ее волос шелком струились из стороны в сторону, а сестра пошутила, что Новый Год на кухне наступил раньше. Тогда все это списали на то, что цифровой телевизор отстал от жизни, но теперь-то она знала, что все было не просто так, даже это.
Сейчас, когда стрелка часов черепашьим шагом подползала к двенадцати, она вдруг резко вскочила и, не говоря ни слова, выбежала на кухню и выключила маленький телевизор.
Первый день нового года принес много радости, смеха и подарков. Все шло как по маслу, омрачало событие лишь одно. Среди гостей присутствовал муж одной из ее троюродных сестер, Алексей. Он пил, смеялся, разгадывал шарады вместе со всеми и выглядел таким счастливым и довольным. И трех лет не пройдет, как он сгорит от рака буквально в считанные дни летом две тысячи пятнадцатого.
Но сегодня, первого января две тысячи тринадцатого, ни он, ни его семья не знали об этом. Знала только она. И думала лишь о том, что мы все в этой жизни хотим так много знать, а вот что делать с этим знанием потом, не понимаем. Теперь она начинала догадываться, почему некоторые экстрасенсы так не хотят ими быть.
Ей повезло, что ее «экстрасенсорные способности» не простирались дальше, чем на три года вперед, а что бы было, если бы она могла предсказывать будущее без бутафорских перемещений во времени? Ей ни за что бы не вынести тяжести знания о том, что случится с тобой и каждым, кто идет рядом. Потому, что знать-то ты знаешь, но изменить ничегошеньки не можешь.
Имело ли смысл как-то намекнуть родным на то, что случится? Навряд ли. Потом ее бы обозвали ведьмой и сказали, что именно она все и напророчила. Либо просто сочли бы немного не в своем уме, как это чаще и бывает.
Поэтому она просто гармонично вписалась в интерьер, притихла и потягивала шампанское из искрящегося хрустальными лучами бокала. Наверное, ничто так не разрушает последние мгновения жизни как знания, что это твои действительно последние мгновения, а не глупые упражнения из глупого тренинга, где тебя вечно учат представлять, что бы ты сделал, если бы жить тебе оставалось всего три месяца. Идите сами попробуйте, психологи недоделанные.
Но кое-что сегодня ее, все же, порадовало. Почти год прошел, как от нее ушел к другой женщине муж. Ушел вероломно и неожиданно, просто сообщив ей однажды, что снял квартиру где-то рядом со своей успешной работой и больше дома его можно не ждать. Тогда это ее порядком выбило из колеи, хотя и прожили они вместе всего пару набитых взаимными претензиями лет. А сейчас она не чувствовала ничего. Ничего совсем. В ее воспоминания длинной иглой вошла общая анестезия и все их безвозвратно заморозила.
Это значило, что пятого января она не примет приглашение от своего бывшего одноклассника и не пойдет с ним на премьеру какого-то бестолкового фильма, чтобы хоть немного заглушить звенящую пустоту в душе и мучительную боль одиночества.
Ей уже начинали нравиться эти микрооперации по удалению битых секторов из ее прошлого. Чик-чик! Хоп-хоп! И не встретит она больше Антона, который на два с половиной года погрузил ее жизнь в липкий, зловонный, разлагающийся ад.
Антон вытащил ее из одного горящего поезда кошмара, выписав проездной в другой. Сначала она думала, что ведет этот поезд, расслабилась и доверилась своему спутнику, поверила его словам и обещаниям, таким на первый взгляд милым; и когда спохватилась, что сидит вовсе не в кабине машиниста, а в немытом туалете хвостового вагона, а поезд их отношений летит под откос, было уже слишком поздно.
Жизнь неумолимо отматывала свои дни вперед, и вскоре на ринге времени загорелась цифра «2». Это значило, что реальность открыла против нее второй раунд, и в этом раунде она упадет в нокдаун.
Рефери стоял и хладнокровно смотрел, как она корчится и пытается подняться, сливая свои силы, деньги и время на то, чтобы остановить горящий поезд или хотя бы спрыгнуть с него. Пальцы судьи неумолимо разгибались, и она знала, что когда он произнесет цифру десять, ей настанет конец.
Кое-как поднявшись с пола и оправившись от очередного удара под дых, она рассталась с Антоном. Но ее противник с ринга нагло смеялся, показывая гнилые зубы и, хохоча во весь голос, говорил, что расстаться-то может каждый. А вот забыть предательство и уж тем более оправиться от него поди-ка попробуй.
Сейчас она сидела и, глядя в лопавшиеся на поверхности бокала пузырьки, счастливо вздыхала, понимая, что теперь этой омерзительной истории в ее жизни никогда не будет.
А раз не будет, значит она не забросит бизнес почти на целых два года, и не передаст его в руки помощника, который подкосит ее и без того зашатавшееся виртуальное положение.
Кстати, помощника после праздников нужно будет уволить. Как же вовремя ей в голову пришла эта мысль.
Теперь она отыграет у жизни третий раунд, и, возможно, все действительно пойдет по-другому.
Восьмое марта она проводила дома, готовя какие-то отчеты, несмотря на выходной, и размышляя о том, куда ей податься на майские праздники.
Вскоре должен приехать курьер из кофейни и привезти заказанные горячие блинчики. С момента обнаружения на себе лишнего человека она объявила ему войну и записалась в фитнес-клуб, чтобы вернуть себе прежнюю форму, но сегодня был женский праздник, а раз женский праздник, она широким жестом решила позволить себе все, чего ни пожелает ее душа. И она пожелала блинчиков с шоколадным кремом, вина и кофе «Блю Маунтин». Да уж, губа у души была явно не дура.