Без права выбора
Шрифт:
— А мог и задуматься, — вставил Федор Зявкин. — Сегодня я разговаривал с Верой. Лошкарев просил меня передать тебе, Павел, что ты уж очень быстро поднял тревогу. Конечно, пистолет у есаула до сих пор с холостыми патронами, но ведь у конвойных-то боевые, а ты сам знаешь, что суть дела там знали ты да он.
Воронов недовольно поморщился:
— Это он сам затянул эту комедию с распиской, какой дурак станет оставлять полстраницы своего почерка. Расписался бы в крайнем случае, и все. Я же видел, когда он пошел с есаулом. Любит он поучать, этот ваш Лошкарев. А
— Это он правильно делает, Павел, — сказал Николаев. — Все мы здесь не Шерлоки Холмсы, учимся друг у друга и у врага тоже, если что полезное. Кстати, как с новой квартирой для корнета Бахарева? Есть уже?
— Квартира есть, — неохотно сказал Воронов, — но ведь опять же Лошкарев потребовал, чтобы не меньше четырех комнат, потом обстановка! Это же умереть со смеху! — Воронов достал из кармана бумажку. — Вот у меня здесь записано, какие иконы ему нужны. Всякие тут чудотворцы, великомученики, лампады, киоты. Черт-те что! Он что, попа собрался разыгрывать?
— Вроде того, — отозвался Зявкин. — Ты не забегай вперед, Павел. Все это надо точно устроить, тут тебе помогут знающие люди. Потом еще фотографии и письма, какие он просил.
— Это я уже все смотрел, — сказал Николаев. — Комар носа не подточит. Словом, товарищи, я докладываю Феликсу Эдмундовичу, что первый этап операции закончен. Кое-кто у нас теперь есть — мадам Галкина, чудесно спасенный из лап Чека корнетом Бахаревым есаул Филатов. Теперь начнем разматывать…
…И уж совсем по-другому выглядели те же события в тихой комнатке конспиративной квартиры контрразведчиков белогвардейского штаба. Примерно в то же время, когда совещались чекисты, за столом в этой комнате сидели два господина, те самые, которые несколько дней назад гуляли в садике возле собора.
Огня не зажигали — достаточно было довольно яркого света большой лампады, пламя которой множилось, отражаясь в золоченых ризах больших икон и ярко начищенном самоваре, стоявшем на столе.
Николай Маркович Новохатко налил гостю второй стакан чаю и бережно передал его.
— Хороший чай у вас, настоящий, кузнецовский. Где достаете?
— Пустяки, Александр Игнатьевич! Есть кое-какие люди, за денежки все могут. Благо пока, есть чем платить. Кстати, позвольте спросить, что слышно в штабе насчет новых ассигнований?
— Следует ожидать, что они поступят после инспекции, которую вот-вот должен провести у нас софийский штаб. И знаете, кто будет нас инспектировать?
Новохатко изобразил на лице полное неведение.
— Сам генерал Эрдели!
— Боже мой! — Новохатко перекрестился. — Даже одно это имя вселяет в сердце предчувствие успеха. Ну да ведь у нас есть что показать, не зря хлеб едим: казаков в камышах, в городе моих ребятушек. Могу, кстати, назвать им имя высокого гостя? Для подбодрения?
— Только наиболее благонадежным. Да, вот что, уважаемый, ваш посланец в Екатеринодар вернулся?
— Агент восемьдесят четыре? Так я, Александр Игнатьевич, как раз хотел вам об этом доложить. — Расплывчатое лицо Новохатко приобрело совсем
— Зачем его конвоировали на вокзал?
— Было распоряжение переправить в Ростов.
— Чье распоряжение, черт побери!
— Из Москвы…
— С этого надо бы и начинать, милейший! — Александр Игнатьевич сжал в кулак свои тонкие длинные пальцы и слегка стукнул им по столу. Он задумался. Новохатко молчал. Слышно было, как тоненько поет остывающий самовар.
— Вы понимаете, что это значит? — спросил наконец Беленков. — Я не могу найти иного объяснения переводу Филатова в Ростов, кроме того, что он нас предал. Расстрелять его могли и в Екатеринодаре. Ясно, что этот мерзавец после приговора заявил, что он может дать сведения чрезвычайной важности. Это бесспорно. — Кулак снова слегка пристукнул по столу. — Ну-с, а дальше?
— Его похитили из-под носа у чекистов, по подложным документам.
— Надеюсь, это был ваш человек?
— Нет, господин полковник. Наш человек был на месте, говорил с дежурным по вокзалу, который, позволю себе заметить, работает на нас. Этот дежурный видел и описал человека, который пришел с подложными документами и забрал есаула. А потом явились чекисты.
— Так, что дальше?
— Ну, естественно, была тревога, они гонялись за ним всю ночь.
— Естественно, вы считаете? — Беленков задумался. — Так кто же, по-вашему, этот человек, не ангел ли с небес? — процедил он наконец.
— Чекист? — тихо спросил Новохатко.
— Эту версию я отвергаю, — сказал Беленков. — Подумайте сами, Николай Маркович. Филатов, спасая свою шкуру, продался им. Это ясно, иначе не было бы вызова, но зачем же им воровать человека у самих себя? Это может быть только наша группа, неизвестная нам. Ну, скажем, от генерала Пржевальского? Словом, так или иначе нужно найти следы Филатова и этого человека, который его похитил. Займитесь этим в первую очередь.
— Слушаюсь!
— Что-то у нас в последнее время становится много неразрешенных загадок. Что с этой девицей Галкиной, вы нашли ее?
— Адресок установили, Александр Игнатьевич. Переехала на другую квартиру, кто-то, видимо, спугнул ее. Живет около Сенного базара. Никуда не выходит, шмыгнет на базар и обратно.
— Хорошо, пока наблюдайте, а если будет установлена связь с «чрезвычайкой», ликвидировать немедленно.
— Наблюдаем-с!
— Так, теперь с вашим списком… В штабе, особенно сейчас, перед инспекцией, ему придают самое серьезное значение. В день начала высадки десанта ваши боевики в городе должны будут в кратчайший срок уничтожить всех, кто там поименован. Учтите, что большевики меняют руководителей. А список ваш должен быть безошибочным.