Без работы
Шрифт:
Или:
— Открыл молодой, атлетического телосложения мужчина с симпатичной мордашкой дверь… А оттуда огненный вихрь. Кожа на лице симпатяги мгновенно обуглилась, затрещала, пошла пузырями…
Павел затыкал уши, чтобы не слышать подробности страшного повествования. Когда он убирал от покрасневших ушей руки, карлик, довольно хихикая, говорил:
— Ничего плохого в смерти нет. Она всех уравняет.
Карлик дружил с угрюмым великаном Кузьмой Купидоновым. Кузьма практически ни с кем, кроме карлика, не общался.
Один раз Крючков набрался смелости
— От меня ушла жена. И все, — произнес Купидонов. — Мне нужна моя Кармангоция. И там, где живет глупая теща, улица, названная в мою честь.
Влас Жебрунов был бунтарем и яростным оппозиционером. Имея в запасе огромное множество где-то вычитанных изречений, он постоянно спорил с Пнем, который не был сторонником радикальных решений, предлагал все продумать и взвесить. Влас частенько обвинял Михаила Аскольдовича в нерешительности и приверженности к бесчеловечному либерализму. В такие моменты только тонкий психолог Лев Троцкий мог их угомонить.
Отец трех детей, безработный специалист по сборке нанобудильников всегда выступал на стороне Михаила Аскольдовича. Галустян никогда не ввязывался в перепалку, но молчаливо кивал, соглашаясь с бывшим своим руководителем. К подпольщикам Анастас попал под влиянием Пня, проявив беспрецедентную верность. Может, у Галустяна имелся другой — скрытый и никому неизвестный мотив. Павел знал, что сам Пень не одобряет подобное поведение бывшего своего подчиненного:
— Шел бы ты отсюда домой, — говорил он.
Анастас только мотал головой в ответ.
Бывший системный администратор Жданов Андрей казался, пожалуй, самым веселым членом подпольной общины. Его привлекало и радовало крепко сплоченное благородными целями братство соратников. Андрея прельщала опасность. Он готов был пожертвовать всем ради верных товарищей. С его слов, он боролся за правду и справедливость, считал себя пламенным идеалистом. Без высокого, незапятнанного идеала для Жданова жизнь была пуста.
И наконец Бафомет. Он был действительно пренеприятнейший тип. С ехидной козлиной рожей, в красном колпаке, с паскудными глядящими в самую душу глазенками, в которых, казалось, искрами прыгают бесы. От него струился омерзительный, непонятного происхождения сернистый запах. Руки были грубые, ногти обгрызенные и грязные.
Вместо зубов — почерневшие редкие пеньки. Одним своим видом он приводил Павла в состояние трепета и недоумения. Своими повадками и сдобренной специфическими выражениями речью он смахивал на закоренелого уголовника. Если другие подпольщики называли Крючкова соратником или товарищем, Бафомет всегда с каким-то презрением кидал ему:
— БОЧ.
И все его обращения к Павлу звучали приказом:
— Куда пошел, малахольный? Ну-ка, стоять.
Или:
— Возьми щетину и надрай пол в парашной.
Крючков неоднократно ловил себя на желании треснуть чем-нибудь очень тяжелым этого Бафомета.
Козлорожий имел своеобразное хобби. Поздним вечером он выдувал заунывные трели на флейте из человеческой берцовой кости. Печальный мотив раздавался под гулкими сводами и разносился по запутанным темным переходам. И все тогда навевало уныние, становилось гнетуще и неприветливо. Никому, кроме карлика, это игранье не нравилось.
Хотя все терпели. Только карлик потирал руки и скалился в некрасивой усмешке, когда душа цепенела в недобром и суеверном предчувствии, что всех ожидает неотвратимый и, возможно, бесславный конец.
Однажды Павел спросил у Троцкого, почему он и другие соратники терпят гадкого Бафомета?
Троцкий подумал, видимо подбирая слова, и чуть погодя, проговорил:
— Понимаешь, каждый играет в нашем непростом деле какую-то роль. Ты удивишься, но Бафомет незаменимый товарищ. Он решает большие задачи и по-настоящему предан идее. Раньше он был цветником. Цветник — это бомж, который живет на теплотрассе. У него большая сноровка и опыт. Он решителен, дерзок и смел. Внешность его, конечно, не очень располагает к себе. Ты слово «скатол» знаешь?
Павел не знал.
— Это элемент распада белка в навозе. Именно он придает зловоние фекалиям. Так вот, скатол незаменим в парфюмерии. Просто необходимо ввести его в композицию, смешивая с определенными компонентами, чтобы создать дорогие духи. Всякий может приносить пользу. Нужно только уметь контролировать и правильно задавать направление.
Троцкий осекся, кашлянул и добавил:
— Не надо делить соратников на плохих и хороших. Каждый привносит что-то свое. У нас у всех общая цель.
Уже с утра в подполье началось ощутимое оживление. Приходили какие-то незнакомые люди. Лев Троцкий встречал их и надолго уединялся в потайном кабинете. Иногда туда заходил Бафомет. Было известно, что он пользуется у человека со шрамом особым доверием. Все соратники были возбуждены ожиданием серьезного дела. Великан, заложив руки за спину, слонялся из угла в угол и о чем-то сам с собой говорил. Влас несчетное количество раз брал и через минуту в изнеможении отбрасывал от себя сборник сканвордов. Карл неожиданно пропел какую-то старую добрую (а это было в высшей степени странно) песенку. Реликтовый бомж никак не мог в беспокойстве принять удобную позу на мягкой подстилке у печки, а в обед, сославшись на отсутствие аппетита, отказался есть. Все знали, что стоят на пороге большого события. Но никто никому не задавал вопросов на этот счет. Никто ни о чем не гадал. Все ждали вечера.
Впервые за нашим героем никто не следил. Угнетенный царящей в стенах подземелья нервозностью Павел подумал: «Ну вас в болото», без сопровождения поднялся наверх. Выйдя на улицу, он, обернувшись, заметил на крыше железобетонного блока Андрея, который, приветствуя, помахал рукой. Крючков растянулся в натужной улыбке и помахал Андрею в ответ. Какое-то время наш герой мерз, стоя на заснеженной груде битого кирпича. Ему захотелось пройтись дальше укреплений, выйти из зоны и пошататься по городу. Он уже хотел осуществить свое желание в одиночку, как мимо него проследовал Михаил Аскольдович Пень.