Без шума и пыли
Шрифт:
Две чистые пиалы стояли перед двумя стульями в торце стола в ожидании гостей.
– Давай рассказывай, зачем тебе старуха понадобилась! – ворчливо сказала Валентина Трофимовна, наливая из коричневого керамического чайника горячий чай.
– Теть Валя, понимаешь, такое дело, – начал мямлить Филарет, вертя в руках пиалу.
– Ты мне голову не крути, а говори как на духу! – приказала Валентина Трофимовна, не забывая посматривать в пустой коридор.
– Надо сходить ко мне домой и забрать из тайника шкатулку! – наконец решился сказать Филарет. На душе у него сразу полегчало.
– Всего-то и делов, касатик! Пойти и взять шкатулку, в которой, наверное, килограмм золотых царских монет или полкило брюликов, а могет быть, и шпионские донесения врагам нашей Родины, за которые сошлют старуху на лесоповал? – испытующе посмотрела Валентина Трофимовна на своего гостя.
– Я при вас шкатулку открою и покажу, что в ней лежит, – пообещал Филарет, не зная, то ли ему вежливо отказали, то ли согласились.
– Ладно. Долги надо отдавать! Ты когда за мою внучку вступился, никаких условий не ставил и жизнью своей рискнул, просто за девчонку, как настоящий мужик.
– Да я никогда, никому ничего не говорил, – начал отказываться Филарет, смущенно теребя конец скатерти.
– Соколик! Я таких, как ты, по пять штук за дежурство колола, а он из себя девственницу корчит! – махнула рукой Валентина Трофимовна и, налив себе чай, начала рассказывать: – Прибежала внучка вся в слезах. Бабуля, говорит, меня сейчас около дома трое чужих в кусты затащили и чуть не изнасиловали, спасибо, дядька здоровый проходил, этих нелюдей покидал в разные стороны.
Бабушка дубинку милицейскую в руки, фонарик – и с внучкой на место побоища. Смотрю, орелики лежат в кустах и не двигаются. Два трехсотые, а один двухсотый.
Внучку домой отправила, а сама стала место происшествия осматривать. Парни лежат все здоровые, срока мотали, по наколкам видно. Тот, который жмурик, три раза сидел, по тяжелым статьям, по наколкам видно, а двое живых так себе, шушера. Смотрю – твоя ксива валяется, я ее, конечно, в карман.
Давай дальше рассуждать: если их милиция заберет, начнут тебя искать. Найти тебя по описанию – это как комару ногу оторвать!
Ежели их милиция не найдет, начнут эти отморозки тебя искать – и ведь найдут!
Поселок у нас маленький, таких красавцев, как твой дружок, вряд ли пару штук найдешь. Эта задачка даже для стажера уголовного розыска или студента юрфака пара пустяков! – последние слова предназначались Ларисе.
– Все это прекрасно, баба Валя, но для чего ты все это рассказываешь? – поинтересовался Филарет, отпивая горячий чай и совсем не ощущая его вкуса.
– Сегодня меня два часа архангелы с Лубянки о тебе допрашивали. Где ты живешь? С кем спишь? Почему ты такой крутой, что спас мою внучку и положил тех трех жмуриков?
– Там же один холодный был? – удивился Филарет, машинально беря горсть миниатюрных баранок.
– Был один, стало трое, кто сейчас разберет, тем более что они все трое купались в весенней воде. Определить с точностью до часа время смерти не сможет ни одна экспертиза, – пояснила лихая бабуся. – Архангелы рассказали, что трое во главе с тобой ушли в побег. Два мужика и одна баба. Показали фоторобот, а на нем твоя краля и Сан Саныч, который мне телевизор и видак ремонтировал. Я, конечно, в глухой отказ иду, но на ус себе мотаю, а тут как раз ты звонишь!
– Значит, в квартире сидит засада и туда никак не прорваться! – обреченно сказал Филарет, чеша затылок.
– Что там такого ценного, что за это стоит головой рисковать? – напрямик спросила Валентина Трофимовна.
– Ордена и медали мои. В шкатулке документы на них и сами ордена, – пояснил Филарет, прикидывая, как лучше прорваться в квартиру.
– Эх, тряхнуть, что ли, стариной? – бодро спросила Валентина Трофимовна, вытаскивая из кармана небольшой газовый баллончик без маркировки.
– Если просочиться к соседке, то от нее можно на мой балкон перелезть. Там просто шкаф стоит. Отодвинул – и у меня на балконе, – загорелся Филарет, вскакивая со стула.
– Торопишься, милый, как голый на это самое мужское дело! – бабуся кинула откровенно завистливый взгляд на Ларису, тяжело вздохнула и полезла под стол.
Вытащив на белую скатерть старинный кожаный ридикюль размером с солдатский вещевой мешок, бабушка отщелкнула медную пряжку и стала деловито выкладывать из него различные вещи, которым никак не подобает находиться в руках благонравной старушки, какой она все время прикидывалась.
Длинноствольный «люгер» с глушителем, явно фабричного производства, бабуля первым делом протянула Филарету, который, профессионально выщелкнув обойму, проверил наличие патронов. Патроны, блестя желтыми головками, все были на месте.
Себе бабуся подвинула дамский «вальтер», тоже снабженный глушителем.
Два женских парика, миниатюрная дрель на батарейках и связка отмычек, изготовленных явно не на коленке пьяным слесарем ЖЭКа.
– Твоя соседка баба Маня меня уже ждет. Пройдем в квартиру бабы Мани через чердак. В сегодняшнем бардаке вряд ли чердак заперт, а если замок есть, то откроем! – Валентина Трофимовна тряхнула связкой отмычек, которые аккуратно сложила в ридикюль. Следом за ними последовали все богатства, разложенные на столе. – Ты, милок, одень форму железнодорожника и побрейся, а то больше на бомжа похож в этих тряпках. Потом сходи и подмойся, а то несет от тебя, как от козла. Демаскируешь ты нас своей вонью! – дала ценные указания Валентина Трофимовна, примеряя рыжий парик. Ларисе достался пепельный, который здорово подошел к ее глазам.
Брюки были несколько коротковаты, но в целом железнодорожный костюм сидел на нем неплохо, в чем Филарет убедился, рассматривая свое изображение в большом зеркале.
Фуражка со вздернутой, как у киношного гестаповца, тульей преобразила и омолодила Филарета.
Перед зеркалом стоял молодой мужчина лет двадцати семи, в котором довольно трудно было признать Филарета, вечно ходящего в джинсах и клетчатой рубашке.
– Вот совсем другое дело – молодое тело! – похвалила Валентина Трофимовна, по достоинству оценив его превращение в настоящего железнодорожника.