Без тебя

Заозерная Марта

В этом мы с ним похожи.

Я и Серёжа. Точки соприкосновения наших вселенных можно по пальцам пересчитать. Но нам вместе было комфортно. С ним я позволяла себе быть такой, как мне хотелось. Особенной.

Мне хотелось такой в его глазах запомниться.

Резко позу меняю, переворачиваясь на спину. Смотрю на маму с восторгом.

Волнение бурлить по всему телу начинает.

– Давай ты участие в показе примешь? Я с Алексом

договорюсь.

Глава 31

Глава 31

Сафия

– Обожаю касаться твоих волос, - возглас стилиста буквально вырывает меня из мыслей.

Запрокидываю голову максимально назад. Смотрю на него с улыбкой.

– Только волос?
– спрашиваю игриво.

– Боже! Ты ведьма! Я делаю комплимент тебе и сам же краснею. Тебе не говорили - это ты должна смущаться!

Мы дружно хохочем.

После я строю гримасу. Морщу нос. Уточкой губы складываю. Делаю вид, что задумываюсь.

– Смущаться… Это что-то вроде испытывать неловкость? – уточняю.

Давид кивает.

Отрицательно качаю головой.

– Нет, мой хороший, не припомню такого.

Он наклоняется и целует меня в лоб.

– Обожаю тебя, милашка моя. Тебя давно не было? Почему? Не хотели обложку с тобой утверждать?

Ощетиниваюсь. Знаю прекрасно - Давид шутит. У нас не принято никого обижать. Атмосфера дружеская. Позитивом вся съемочная площадка пропитана. Девчонки ассистентки парят повсюду, исполняя любые желания в самом зачатке. Ты только губы пересохшие облизываешь, а тебе уже соломинку в рот вставляют, дескать, пей свою любимую минералку. При всем этом я ощущаю враждебность мира. Но дело во мне самой.

Я не справляюсь с эмоциями.

У меня давно не возникало с этим проблем. После того, как я приняла действительность и её обстоятельства исключительные. Ты или живешь здесь и сейчас, либо не живешь вовсе, скатываясь в депрессию и бесконечную жалость к себе.

Ненавижу жалость. Из-за неё у меня долгое время не было друзей.

Всё до банальности просто. Меня либо жалели, либо подшучивали.

Дети очень жестоки. После смерти Расима я больше на зверка затравленного была похожа. Молчаливая и нелюдимая. Взрослые видели отношение сверстников ко мне. Вступались, делая только хуже. Травля только сильнее становилась. Я видела два полярных по своим эмоциям отношения к себе. Ни одно из них меня не утраивало. Пришлось научиться искусству равнодушия. В прямом смысле напротив зеркала отрабатывала холодный взгляд с капелькой пренебрежения. От этого со временем перешла в статус равнодушной стервы.

Это изменилось, когда у меня Маша появилась. Даже после того, как я ей всё рассказала – абсолютно всё – мы продолжили с ней общаться на равных. После такая же штука и с Ло приключилась. Для меня они особенными стали.

Маша.

Имя пульсировать в моей голове начинает.

Стараюсь удержать ассоциативный ряд, но не получается. Вот уже две недели я гоню от себя любые мысли, связанные с семейством Спириных. Выходит с переменным успехом, но надежда меня не покидает.

Трудности возникают ежедневно. Мама, Ло, Фил. Каждый из них хочет знать, когда настанет «подходящее время» рассказать Сереже.

А я не знаю.

Если я что-то и усвоила – тонуть в драме, то ещё удовольствие. Никто не хочет слышать о твоей боли и страхе.

Близких людей твои откровения вгоняют в отчаянье. Они стараются тебе помочь. Ищут различные варианты, как жизнь твою облегчить, сделать ярче или хотя бы приятнее. На деле это обратный эффект имеет. Видя их переживания, ты замыкаешься в себе, не желая перекладывать на них свое бремя. В противном случае просто доходишь до стадии, когда у тебя в душе живет одно желание.

Побыстрее бы всё закончилось.

В обоих случаях ощущаешь себя одиноким осенним листом, колыхающимся на пронзительном ветре.

Я не хочу, чтобы Сережа жил жизнью, схожей с жизнью моей мамы. Боюсь увидеть в его глазах те эмоции, от которых умереть захочется.

Расскажу ли я ему? Обязательно. Но позже.

– Хотела дать шанс другим девочкам, - с запозданием отвечаю на вопрос Давида.

Он манерно цокает, дескать, неисправима.

Следующие минут десять выпрямляет мои волосы до идеального состояния и покрикивает на всех, кто мимо с жидкостями проходит. Сосредоточенность на работе не мешает Давиду подшучивать надо мной. Он утверждает, что все именитые фотографы отказываются меня снимать, потому что не за что потребовать премиальные. Никаких скандалов и капризов, да и съемка быстро заканчивается, едва ли не после первого десятка щелчков.

Это правда, но только отчасти. Большинство девочек ведет себя достойно. Мало кто хочет ругаться с людьми, от которых вся твоя карьера зависит. Стоит один раз испортить настроение богам фотографии и больше тебя не поместят ни на один разворот.

Кроме того, есть один человек, которому я обязана своим успехом. Подвести после личного протежирования я не могу. В радиусе полукилометра вокруг нет ни единого человека, который не знал бы, кто привел меня в мир моды. Но вслух говорить никто не решается. Даже преисполненному благоговением лучше молчать.

Мысли в голове блуждают невеселые. Понимаю – подведу скоро.

Спасение от хандры вовремя приходит.

Дав вносит последние штрихи в образ, когда его коллеги подкатывают к нам длинную вешалку.