Без ума от любви
Шрифт:
Она прижимала халат высоко к шее, но довольно часто останавливалась перед зеркалом и распахивала его. Красная метка, оставленная Йеном, выделялась на ее коже подобно синяку, но это был не синяк. У некоторых девушек легкого поведения, приходивших в работный дом, были такие отметины, и они смеялись, когда она с беспокойством расшивала их.
Бег закрыла рукой любовный укус. Она не понимала, почему кому-то это нравилось. Теперь она вспоминала, как бросило в жар, когда она почувствовала его дыхание на своем горле. И как пульсировала ее кровь, когда он прикусил ей шею. Его волосы касались
Она услышала, как вернулась домой Изабелла, и, надеясь, что подруга не поспешит заняться дружеской беседой на сон грядущий. Бет полюбила Изабеллу, но знала, что не сможет скрыть от нее своего волнения, своих переживаний. Изабелла расколет Бет, как яйцо.
Изабелла необычно тихо прошла через холл и закрыла дверь своей комнаты. За стеной Бет слышала тихий голос ее горничной, готовившей Изабеллу ко сну. Затем горничная ушла, и все затихло.
Бет все еще не находила себе места. Ее тело не слушалось ее, рассердившись, что она не закончила того, что начала с Йеном. Она боялась, что он посмеется над ее предложением любовной связи — она делила ложе с мужчиной и познала оргазм, но Йен Маккензи был воплощением распутства. Это было совсем другое дело.
Он одарил ее своей ленивой улыбкой и, встретив на мгновение ее взгляд, сказал «да». Он не был ни изумлен, ни равнодушен, ни смущен. От этой улыбки ее бросило в жар.
Бет повернулась, чтобы еще раз пройти по комнате, и услышала за стеной приглушенные звуки. Ей были знакомы эти звуки, и часто после смерти Томаса они были ее собственные. Она лежала в одиночестве в своей скромной спальне в доме миссис Баррингтон и рыдала.
Завернувшись в халат, Бет поспешила в соседнюю комнату к Изабелле. Она постучала и, не получив ответа, толкнула дверь.
Газовые светильники были притушены, и комнату освещал желтый свет. Тоскливо. Бет сделала свет поярче и увидела на кушетке Изабеллу, которая сидела, обхватив голову руками. Длинные волосы Изабеллы струились по ее спине алым покрывалом, а она рыдала.
Бет тихо подошла к ней и положила руку на шелковистые волосы Изабеллы.
— Дорогая, что случилось?
Изабелла подняла голову. Ее заплаканное лицо покрылось красными пятнами.
— Уходите…
— Нет. — Бет убрала локон со щеки Изабеллы. — Раньше я тоже плакала так в одиночестве. Это ужасно.
Изабелла подняла заплаканные зеленые глаза и бросилась в объятия Бет. Бет прижимала ее к себе и гладила по голове.
— Сегодня на балу был Мак! — рыдала Изабелла.
— О Боже…
— Графиня пригласила нас обоих, чтобы посмотреть, что произойдет, когда мы увидим друг друга. Сука!
Бет с ней согласилась.
— Что же произошло?
Изабелла подняла голову.
— Он вообще не замечал меня. Притворялся, будто не видит меня, а я притворялась, будто не вижу его. — В ее голосе были боль и страдание. — Но, ах, Бет!.. Я так его люблю!..
— Знаю, дорогая.
— Я хочу возненавидеть его, очень стараюсь, но это выше моих сил. Обычно у меня хватает смелости. Но когда сегодня я увидела его…
Бет легонько толкнула ее.
— Я знаю.
— Вы не можете знать. У вас умер муж. А это не одно и то же. Вы знаете, что он любил
Она зарыдала.
Бет обнимала ее, прижавшись щекой к волосам Изабеллы. У Бет разрывалось сердце. Она видела тревогу в глазах Изабеллы. И видела страшную усталость в глазах Мака. Это было не ее дело, но ей хотелось все исправить.
Изабелла вновь подняла голову и вытерла слезы.
— Я хочу кое-что показать вам.
— Потом, Изабелла. Вам надо отдохнуть.
— Нет. Я хочу, чтобы вы поняли.
Изабелла встала, откинув назад волосы, и подошла к гардеробу. Она открыла его и достала маленькую картину, завернутую в ткань. Она принесла картину, положила на кровать и развернула ткань.
У Бет перехватило дыхание. На картине была изображена Изабелла, сидевшая на краю измятой постели. Покрывало соблазнительно соскользнуло с ее плеча, обнажив истинное совершенство, одну ее грудь, а в треугольнике между ее бедер виднелись завитки волос. Изабелла смотрела в сторону, а не на художника. Ее рыжие волосы были небрежно собраны в узел на шее, чуть ниже затылка.
Несмотря на сюжет — женщина, встающая с постели после ночи любви, — в портрете не было ничего пошлого и непристойного. Приглушенные краски — элегантно модные, единственно яркими были только волосы Изабеллы и желтые розы.
Это был портрет возлюбленной, написанный человеком, которого возлюбленной была его жена. И еще, если бы она могла быть судьей, это была поразительно хорошая картина. Свет, тени, композиция, цвета — все было верно схвачено на маленьком полотне. Художник размашисто расписался в углу картины: «Мак Маккензи».
— Видите? — тихо произнесла Изабелла. — Он действительно гений.
Бет сжала руки.
— Это прекрасно.
— Он написал это наутро после свадьбы. Набросал эскиз прямо здесь, в спальне, а закончил в студии. Небрежная работа, называл он ее, но говорил, что не мог остановиться.
— Вы правы, Изабелла. Он действительно любил вас.
Слезы катились по щекам Изабеллы.
— Видели бы вы меня на балу, когда я была дебютанткой, глупенькой девочкой, а он — самым порочным человеком из всех, кого я когда-либо встречала. Его даже не пригласили на тот бал. Он, как говорят, «тронулся» из-за пари. Он заставил меня танцевать с ним, говоря, что я слишком труслива. Он поддразнивал меня и посмеивался надо мной, пока у меня не возникло желание его задушить. Он знал это, черт его подери. Он играл со мной, как с рыбкой, зная, что ему только стоит загнать меня в его сети. — Она вздохнула. — И он загнал. Я вышла за него замуж в ту же ночь.
Бет снова стала рассматривать картину. Мак мог бы начинать эту ночь как жаворонок, но закончить ее совсем по-другому. Картина была плодом вдохновения, в ней были нежность и мягкие краски. Работа влюбленного.
— Спасибо, что показали мне, — сказала Бет.
Изабелла улыбнулась:
— Вам надо понять, кто такие Маккензи. И я счастлива, что вы привлекли внимание Йена, но, может быть, я окажу вам плохую услугу, моя дорогая. Любовь к Маккензи может погубить вас. Будьте осторожны.