(Без)условная любовь

Акулова Мария

Их так быстро и так плотно связало, что расстаться уже не вышло бы.

В отличие от первого мужа, Леонид информацию о бесплодии воспринял спокойно.

— Ты хочешь детей? — спросил только, пристально глядя в глаза, как делал почти всегда.

— Не знаю. Не позволяю себе думать об этом…

— Если захочешь — решим.

На том и закончили. На протяжении последующих двух лет в их жизнях многое поменялось, Марина взяла под свое крыло всю бухгалтерию на фирме, они вместе с Леонидом и Марком вытащили последнего из пограничного состояния, в котором он находился, начали борьбу за Катю, которую мать использовала как элемент шантажа для получения от Марка денег. А еще они таки расписались.

Решение принял Леонид, Марина на этом не настаивала, ей достаточно было того, что они вдвоем живут, вдвоем работают, вдвоем всегда и во всем, но и отговаривать мужчину не видела смысла. Если он, имея опыт распавшегося брака, снова готов рискнуть уже с ней, разве тут нужно сопротивляться?

С тех пор прошло… страшно сказать — больше десяти лет. Они пережили всякое. В жизни были периоды, в которые возвращаться к начатому когда-то разговору о том, что «если захочешь — решим» было совсем не в тему, но случались и дни, когда Марину накрывало от отчаянья, ведь так хотелось решить… но не получалось.

Казалось, точку во всех этих попытках поставил рак, который пришлось пережить Леониду, вот только… Марину до сих пор иногда накрывало. Накрывало так, что всем тем дурам, позволяющим себе глупые вопросы по типу «а когда ты нас порадуешь, Маринка?» или замечаниями «у тебя же своих нет, ты можешь и не знать таких элементарных вещей…», хотелось отрезать языки.

Они хотели удачно подколоть, вот только не знали, в насколько глубокой ране копаются своими грязными руками. Не быть способной родить ребенка от любимого мужчины — очень сложная ноша. Эта ноша женщин, которые никогда не поймут, как можно сделать аборт или отдать своего ребенка на попечение государству. Они не поймут этих вещей, но это не значит, что они не способны познать ту безусловную любовь, которую дарит материнство, как думают квочки, именуемые «яжематерями».

Марина так любила Катю. Готова была убить за нее, готова была подстраховать Марка там, где он не мог дать девочки необходимый «объем» любви, где нужен был женский взгляд, совет, поддержка.

Видимо, именно поэтому ей так сложно было смириться с тем, что совсем скоро их любимая Екатерина поедет в Штаты, чтобы на протяжении четырех ближайших лет прилетать три раза в год на слишком короткие каникулы…

* * *

— Почему? — Катя повторила вопрос Марины, тоже хмыкая. — Я не знаю, почему, но задолжала Вере, поэтому поговори с ее мамой, пожалуйста…

Марина закатила глаза, демонстрируя свое отношение к такой необходимости, но отпираться не стала. В конце концов, с нее не убудет, а детям польза.

— Что задолжала-то? Я надеюсь, вы там не в карты на деньги играете? Хотя если не на деньги, то на раздевание вообще, я себя в вашем возрасте помню, так что лучше уж деньгами…

— Марина… — Катя глянула на женщину укоризненно, хотя видно было, что глаза блестят смешинками. — Я спать хотела все утро, попросила поменяться с Бархиным, а ты же знаешь…

Марина знала. Все о Вере, все о Кате. О Бархине многое… Вообще, ей иногда казалось, что она в этом одиннадцатом «А» классе состоит двадцать четвертым невидимым учеником. Ведь старшая Самойлова и раньше была в курсе ключевых событий (спасибо Кате за рассказы), а теперь, когда ее засосало в пучину разборок родительского комитета, она еще и осознала — откуда у этих деток столько неврозов…

— Хочешь, чтобы они помирились?

— Да не особо… Ну то есть они-то точно помирятся, нам скоро вальс репетировать, Вера с ним хотела танцевать класса с пятого, наверное… Но я в их разборки не полезу, чревато…

— Правильно, — Марина кивнула, мысленно гладя себя же по голове за воспитание такого мудрого ребенка. — Так а почему пересела тогда?

— Говорю же, спать хотела…

Катя ответила, а потом почему-то взгляд отвела, вновь на прохожих. Как ей не хотелось, чтобы Марина спрашивала, почему… Как не хотелось врать… Она вообще не любила врать. Сама же над собой подчас шутила саркастически, мол, в ней ложь должна была бы генетически закладываться, как и склонность к пьянству, наркомании и проституции, но… Видать, не заложилась… или позже проявится просто, кому знать?

— Неужто влюбилась? — слава богу, Марина пошла по ложному пути… Катя даже выдохнула мысленно. Но предположение было логичным: почему еще девочка в семнадцать может не высыпаться? По причине неразделенной (или очень даже разделенной) любви… — Кто он?

Женщина так воодушевилась своей же догадкой, что даже сок отставила, сложила руки перед собой, готовясь слушать…

— Питер? Или кто-то из ваших? Может, Разумовский? Как его… Никита?

Теперь закатила глаза уже Катя… Любимая тема Марины — это личная жизнь младшей Самойловой… На данный момент — отсутствующая, кстати (что старшую Самойлову совершенно не устраивало)…

— Я уже сто раз говорила тебе, что Питер просто консультирует меня…

— По вопросам поступления, конечно, я все помню… — «но не верю» будто не договорила Марина.

И если поначалу такая настойчивость Марины по сватанью ей Питера вызвала у Кати искреннее недоумение и даже смех, то чем чаще этот вопрос поднимался, тем больше сомнений сеял в голове девушки.

Питер — чех, поступивший по той же программе, что и в этому года Катя, в тот же университет, в который предстоит отправиться ей. Девушка нашла его в сообществе учебного заведения, выбрала из нескольких тысяч подписчиков по нескольких критериям — у парня на странице была указана информация об участии в интересующей ее программе, он был на год старше… и у него были добрые глаза. Только написав, Катя думала, что максимум, который получит, — игнор, но Питер ответил. У них завязалось вполне дружеское общение, даже несколько раз связывались по скайпу, чтобы пообщаться вживую.

Начали с ответов на Катины вопросы, а вот продолжили… обсуждением всего на свете. Оказалось, что молодых людей из разных стран в нашем большом мире в условиях глобализации может объединять сразу так много… Общие вкусы, общие взгляды, общие мысли…

Иногда сообщения Питера приходили совсем неожиданно, но оказывались так кстати, иногда дарили невероятной ценности информацию, иногда просто заставляли умиляться. Если быть честной, Катя даже ехать в США боялась теперь куда меньше, ведь знала — там ее будет ждать Питер. Он уже анонсировал ей экскурсию по кампусу, по городу, рассказал, куда он отвезет ее первым делом, что покажет, как они круто проведут выходные, как он познакомит ее со своими друзьями, как она ворвется в местную жизнь…

Это было крайне мило, да и сам Питер… он был очень обаятелен… Катя не сомневалась, что у парня нет недостатка в девичьем внимании, а сама она… просто наслаждалась приятным общением, не строя планов или воздушных замков. В отношения на расстоянии она не верила, да и вообще, если быть совсем уж честной, на данном жизненном этапе в них особо не нуждалась (во всяком случае ей так казалось), но когда окажется там, в Америке… Кто знает? Тут она тоже не загадывала…

А Никита — это парень из параллельного класса. Друг Саши Бархина. И как-то Катя, зная, что нравится ему, даже поддалась на уговоры Веры сходить на парное свидание вчетвером в кино. Из того свидания ничего особо-то не получилось, только довольно слюнявый поцелуй у ее подъезда, который был прерван звонком будто чувствовавшего, что самое время набрать, отца.