Без веры

Слотер Карин

— Номер триста десять. Нам сюда!

— Ну, религиозность еще не делает человека злодеем.

— Разве я так сказала? — упиралась Лена, хотя сама искренне в это верила. С десятилетнего возраста она ненавидела мужчин за кафедрой, которые учат других жить. Сейчас в религии погряз дядя Хэнк, да так, что новое увлечение казалось страшнее амфетаминов.

— Оставь свои предрассудки!

— Угу, — промычала Лена. Как он мог забыть, что несколько лет назад ее изнасиловал религиозный фанатик, которому нравилось распинать женщин? Так что для атеизма у

детектива Адамс имелись веские причины.

Джеффри выехал на подъездную дорожку, такую длинную, что Лена решила: они опять свернули не туда.

«Где-то я это уже видела», — думала она, глядя на покосившийся амбар и нечто деревянное, отдаленно напоминавшее уборную. Такие пейзажи в Рисе — маленьком городке, где прошло ее детство, — на каждом шагу. Рейганомика и отмена государственного регулирования поставили фермеров на колени. Семьи бросали земли, которые возделывали несколько поколений их предков, предоставляя банкам полную свободу действий. Чаще всего кредиторы продавали участки транснациональным корпорациям, а те обманом набирали мигрирующих рабочих и, значительно снижая расходы на зарплату, умудрялись получать прибыль.

— Сейчас в пестицидах используют цианид? — спросил Джеффри.

— Поняла, узнаю, — отозвалась Лена и записала вопрос в блокнот, чтобы потом навести справки.

У подножия крутого холма Толливер сбавил скорость. На дороге появились три козы, пришлось несколько раз посигналить, чтобы согнать их с места. Звеня колокольчиками, они двинулись к хлипкому, похожему на курятник строению. Из хлева вышли девочка-подросток и маленький мальчик с тяжелыми ведрами в руках. На девочке простое платье, на мальчишке — комбинезон. Оба босые. Дети проводили машину долгим пустым взглядом, и детектив почувствовала, как зашевелились волосы на затылке.

— Если начнут играть на банджо, я отсюда сбегу, — прошептал Джеффри.

— Я тоже. — Лена с облегчением вздохнула, когда показались хоть какие-то признаки цивилизации.

Перед ними возник даже не дом, а скромный коттедж с двумя мансардными окошками на крутой крыше. Обшивка новая, недавно покрашенная, и, если бы не полуразвалившийся грузовик на подъездной дорожке, домик можно было принять за резиденцию какого-нибудь профессора из Хартсдейла. У крыльца — цветочные клумбы, тянущиеся к спущенным колесам грузовика. Выбираясь из машины, Лена увидела стоявшую за сетчатой дверью женщину.

По судорожно стиснутым рукам и очевидной напряженности детектив Адамс догадалась, что это мать пропавшей девушки.

— Да, легко здесь не будет, — посетовал Джеффри, и Лена впервые обрадовалась, что беседы с родственниками погибших не ее забота.

Когда детектив Адамс захлопнула дверцу, из дома вышел мужчина. Лена думала, за ним последует и женщина, но вместо этого раздалось шарканье, и показался еще один мужчина — постарше.

— Инспектор Толливер? — спросил молодой. У него были темно-рыжие волосы и часто сопутствующие им веснушки. Кожа бледная, одутловатая, зато глаза как изумруды: их цвет не вызывал никаких сомнений уже на расстоянии

трех метров. Довольно красивый, обаятельный мужчина в белой, с короткими рукавами рубашке без единой складочки и так плотно заправленной в терракотовые слаксы, что он походил на школьного учителя математики.

Толливер вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Мистер Беннетт?

— Лев Уорд, — уточнил он. — А это Эфраим Беннетт, отец Эбигейл.

— Я-ясно, — протянул Джеффри, и Лена поняла, чему он так удивлен. Даже в комбинезоне и бейсболке Эфраим Беннетт тянул на все восемьдесят — многовато для отца двадцатилетней девушки. Правда, казался он крепким и жилистым, а глаза молодо блестели. Хотя руки у него заметно тряслись, не было никаких сомнений: в случае чего мистер Беннетт своего не упустит. — Жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах, — сказал Толливер, и Эфраим крепко пожал ему руку.

— Спасибо, что лично занялись нашим делом, сэр, — произнес Беннетт с тягучим южным акцентом, который Лена слышала только в голливудских фильмах, и, повернувшись к ней, старик приподнял бейсболку. — Мэм!

Детектив Адамс вежливо кивнула, тайком наблюдая за Львом, который, несмотря на более чем тридцатилетнюю разницу в возрасте, казался главным.

— Спасибо, что приехали так быстро! — не унимался Эфраим.

Разве это быстро? Вызов поступил накануне вечером; если бы его принял не Эд Пелем, а Джеффри, они прибыли бы на место гораздо раньше.

— Все дело в двойной юрисдикции, — извиняющимся тоном отозвался инспектор.

— Это я виноват! — вмешался Лев. — Ферма-то находится в округе Катуга, так что сразу не подумал.

— Никто из нас не подумал, — каялся Эфраим, а Уорд опустил голову, будто ожидая отпущения грехов.

— Мы заехали на ферму по другую сторону дороги, и мужчина лет шестидесяти пяти — семидесяти…

— Это Коул, — догадался Лев, — наш десятник.

Толливер выдержал паузу, очевидно, ожидая еще какой-то информации. Ее не последовало, и начальник полиции добавил:

— Это он объяснил, куда ехать.

— Простите, что сам не дал более точных указаний. Может, зайдете переговорить с Эстер?

— Вашей невесткой?

— Младшей сестрой, — уточнил Лев. — Надеюсь, вы не возражаете, но должны прийти мой брат и другие сестры. Мы все беспокоимся за Эбби!

— Она раньше убегала? — спросила Лена.

— Извините, — проговорил мужчина, переключив внимание на гостью, — я не представился. — Он протянул руку.

Детектив Адамс ожидала осторожного, чуть пренебрежительного касания, которое предпочитают большинство мужчин, якобы боясь сломать женщине пальцы, однако новый знакомый пожал руку по-настоящему и не менее сильно, чем Джеффри. При этом зеленые глаза прожгли ее насквозь.

— Левитикус Уорд.

— Лена Адамс.

— Детектив? — угадал Лев. — Мы все так волнуемся, уж простите мою бестактность.

— Ничего страшного. — Лена покачала головой, отметив про себя, что на вопрос об Эбби он так и не ответил.