Без вести пропавшая
Шрифт:
Льюис не знал. Он лениво перелистывал входящую корреспонденцию.
– Вот оно как. Возможно, ответ в кроссворде вы сможете получить из анаграммы, сэр.
Свет воссиял в глазах Морса.
– Вы гений, Льюис. SAW NOT = WATSON.
Шерлок Холмс снова взял «Таймс», написал ответ и улыбнулся своему доктору Ватсону.
– Теперь давайте рассмотрим дело, как оно видится на данный момент.
Льюис сел и приготовился слушать. Морс продолжил.
– Мы можем уверенно считать, что письмо было написано либо самой Вэлери, либо другим лицом. Согласны?
– С коэффициентом девять к одному
– Да, с сильными шансами у Вэлери. Теперь, если сама Вэлери написала письмо, мы можем разумно предположить, что она еще жива, что она, вероятно, сбежала в Лондон, что она все еще там, что она очень счастлива, чем бы она ни занималась, и не хочет возвращаться к Кидлингтон – и что мы тратим напрасно наше чертово время.
– Да, если мы найдем ее.
– Конечно. Что нам делать, если мы ее найдем? Вернем ее домой к мамочке и скажем ей, что она была непослушной девочкой? Какой смысл в этом?
– Было бы неплохо закрыть дело.
– Если это она написала письмо, то никакого дела нет.
Кое-что беспокоило Льюиса со вчерашнего вечера, и он спросил для очистки совести:
– Как вы думаете, было ли важно то, что миссис Гиббс сказала мне, сэр – ну, вы знаете, о девушке в квартире Магвайра?
– Сомневаюсь, – сказал Морс.
– Вы не думаете, что это могла быть Вэлери?
– Я говорю вам, Льюис. Она мертва – что бы ни говорил этот крючкотвор Петерс, она не могла написать это письмо.
Льюис застонал. После того, как у его начальника появившаяся идея прочно застревала в мозгах, было необходимо нечто катастрофическое, чтобы ее вытащить.
– Давайте предположим на минуту, что письмо было написано не Вэлери. В этом случае оно было написано кем-то, кто скопировал ее письмо, и скопировал его с огромной осторожностью и мастерством. Так?
– Но почему кто-то должен...
– Я перехожу к этому. Почему кто-то захотел заставить нас поверить, что Вэлери еще жива, если на самом деле она уже мертва? Ну, как я это вижу, есть простой и в подавляющем большинстве случаев убедительный ответ на этот вопрос. Кто-то хочет, чтобы мы поверили, что Вэлери все еще жива, потому что он или она видит вполне реальную опасность в том, что дальнейшее расследование полицией амурных дел Тэйлор, скорее всего, откроет правду, Льюис – что Вэлери умерла, и что кто-то убил ее. Я думаю, что по какой-то причине этот кто-то страшно перепугался и написал письмо, чтобы сбить нас со следа. Или более конкретно, чтобы сбить со следа Айнли.
Льюис чувствовал, что не может достойно возразить против этой странной гипотезы, а Морс продолжал.
– Существует еще одна возможность, которую мы не должны сбрасывать со счетов. Письмо могло быть написано кем-то именно из-за противоположной причины, – направить полицию снова по следу. И если хорошенько подумать, то именно так и произошло. Айнли все еще работал по делу Тэйлор – но неофициально. И когда он погиб, если бы не было письма, дело бы осталось там, где было – незаконченное и постепенно забытое. Но неожиданно пришло письмо, и что случилось? Стрейндж позвонил мне и приказал принять дело на доследование, фактически рассмотреть его повторно – уже официально. Именно то, что мы сейчас и делаем. Теперь давайте последуем за этой версией немного дальше. Кто хотел бы, чтобы полиция вновь открыла дело? Не убийца – это точно. Кто тогда? Это могут быть родители, конечно. Они могут думать, что полиция не слишком много сделала...
Льюис выглядел ошеломленным.
– Вы же не думаете, что Тэйлоры написали письмо, правда?
– Вам такая возможность не приходила в голову? – тихо спросил Морс.
– Нет.
– Ну, это нужно учитывать. В конце концов, она столь же вероятна, как и та, что некто хорошо поработал, подделав в письме почерк их дочери. Но есть гораздо более интересная возможность, я думаю. Письмо могло быть отправлено кем-то, кто знает, что Вэлери была убита, тем, кто хорошо представляет, кто ее убил, и кто хочет, чтобы убийцу привлекли к ответственности.
– Но почему...
– Минуточку. Предположим, что такой человек знал, что Айнли подошел опасно близко к истине, и, возможно, даже помог Айнли приблизиться к истине. Что происходит потом? Трагедия. Айнли погиб и все возвращается на круги своя. Посмотрите на это с другой стороны. Давайте предположим, что Айнли, отправившись в Лондон в понедельник, на самом деле нашел Вэлери Тэйлор живой. Вы следите за моей мыслью? Хорошо; она была найдена. На следующий день она пишет своим родителям. Ей больше нет никакого смысла скрываться. Если она не скажет им, скажет Айнли.
– Это похоже на правду, сэр.
– Ах. Но не существует ли другой интерпретации? Предположим теперь, что Айнли не нашел Вэлери – и я думаю, что так и было. Давайте предположим, что он нашел что-то гораздо более зловещее, чем живую и здоровую Вэлери Тэйлор. Потому что помните, Льюис, что-то привело Айнли в Лондон в тот день. Мы, возможно, не узнаем, что именно, но он все время приближался к истине. И когда он погиб, кто-то, Льюис, кто-то отчаянно захотел, чтобы его работу продолжили. И вот на следующий день после смерти Айнли, пишется письмо. Оно было написано именно потому, что Вэлери Тэйлор была мертва – не жива, и должно было создать именно тот эффект, который мы имеем. Дело было возобновлено.
Витиеватые теории Морса начали побеждать силы Льюиса к логическому анализу.
– Я не совсем понимаю некоторые из ваших гипотез, сэр, но... все они основаны на том условии, что она не писала письмо, не так ли? Я имею в виду, что если Петерс говорит это...
Девушка-курьер пришла снова и вручила Морсу эффектный цветной файл.
– Суперинтендант Стрейндж говорит, что вас это может заинтересовать, сэр. Оно не было проверено на отпечатки пальцев – он говорит, что это нехорошо.
Морс открыл файл. Внутри был дешевый коричневый конверт, уже открытый, отправленный накануне из центральной части Лондона, и адресованный Управлению полиции «Темз–Вэлли». Письмо было написано на линованной, белой бумаге для заметок.
Уважаемый мистер,
Я слышала, что вы пытаетесь найти меня, но я не хочу этого, потому что я не хочу возвращаться домой.
С уважением, Вэлери Тэйлор.
Он передал письмо Льюису.
– Не самый разговорчивый корреспондент, наша Вэлери?