Безбашенные
Шрифт:
Хольц помолчал секунду. Когда его печаль немного рассеялась, он добродушно добавил:
— Клянусь кровавым Оком, сардж, мы рады, что ты тоже выбрался из этой передряги. Просто полежи немного, ладно?
Напрасная трата слов. Вульфе снова попытался приподняться. Застонав от боли и перекатившись на левый бок, он оперся на правый локоть. Его пальцы погрузились в темно-красный песок. По спине пробежал озноб.
— Голгофа, — прошептал он.
— Так точно, сэр, — ответил Хольц. — Голгофа, мать ее…
Вульфе промолчал, оценивая в уме впечатление, полученное от
— Как кровь, — проворчал он себе под нос.
Хольц, уловив последнее слово, не понял, о чем говорил командир.
— Не волнуйся, сержант. Никаких кровотечений нет. Только струйка изо рта. Или ты думаешь, что у тебя сломаны ребра? Может, лучше дождаться медика?
Вульфе упрямо покачал головой. Даже если он получил серьезное ранение, отлеживаться на спине было бессмысленно. Он взглянул на линию горизонта и осторожно сделал несколько глубоких вдохов… о чем тут же пожалел. Густой воздух Голгофы слегка обжигал ноздри и пованивал тухлыми яйцами. Избыток серы? Или что-нибудь похуже? Вокруг него тянулись низкие барханы. Лишенные отличительных черт, они убегали в мерцающую даль, где суша и небо сплавлялись в ленту миража, парившую над пустыней.
Он приподнял подбородок и посмотрел прямо вверх. Чужое небо поражало буйством красных и коричневых тонов. Достаточно красиво, подумалось ему, но и ужасно уныло. Облачный покров нависал очень низко. Где-то глубоко внутри его ежесекундно вспыхивали молнии, не достигавшие поверхности пустыни. Оскар заметил над собой рассеянное зарево местной звезды, однако ее свет даже в полдень с трудом проникал сквозь слой облаков. Из-за этого, как понял Вульфе, везде было темно. Середина дня на Голгофе напоминала ему поздние кадийские сумерки.
Хольц проследил за его взглядом.
— Начальство говорит, что мы должны благодарить этот облачный покров. Если бы не он, свет звезды убил бы нас в одно мгновение.
— Миллионы способов, — прошептал Оскар.
— Ты не мог бы повторить, сержант?
— Это слова терранского поэта… Не помню его имени. Он сказал, что у чертовой Голгофы найдутся миллионы способов уничтожить людей.
Поморщившись от боли, Вульфе с трудом переместился в сидячую позу. Хольц промолчал. Он уже не пытался удерживать сержанта в неподвижном положении. Стрелок лишь молча покачал головой, показывая свое неодобрение.
— Сиглер в порядке? — спросил его Оскар. — И как там Мецгер? Что с Вессом и его экипажем?
— Сиглер и Мецгер живы и здоровы, — ответил Хольц. — Ни одной царапины. То же самое и с Вессом, хотя его водилу сильно потрепало.
Он с задумчивым видом приподнял руку и потер пальцами отвратительный белый шрам, исковеркавший всю левую сторону его лица. Семь лет назад на планете Модесса Прим шальной раскольник-партизан выпустил в танк Вульфе кумулятивный снаряд. Хольц находился в одном из спонсонов. Брызги расплавленного металла превратили его из симпатичного балагура в самого ворчливого человека, какого когда-либо знал Вульфе. Однако изредка он видел образ старого Хольца, проглядывавший сквозь новый неприглядный облик, — прямо как солнце Голгофы.
— Клянусь разорванным Оком! — внезапно вскричал Оскар. — Ван Дрой был наверху с пилотами. Он не погиб при круше…
— Нет, все в порядке, — перебил его Хольц. — Только отколол край зуба. Из-за этого он злой, как черт. Лейтенант недавно приходил сюда, с любимым огрызком сигары, торчавшим изо рта. Похоже, он хотел узнать, насколько сильно ты ранен. Сказал, чтобы ты доложился ему, как только сможешь встать на ноги. Он собирает у себя всех командиров танков.
Это породило новый вопрос.
— А как насчет Ленка? — спросил Вульфе, пытаясь не вкладывать в голос излишне большую надежду.
Хольц фыркнул. Он тоже питал неприязнь к самонадеянному новобранцу. Оскар догадывался, что причиной здесь была зависть, а не что-то другое. До той поры, как лицо Хольца оплавилось и превратилось в руины, он пользовался большим успехом у женщин. А Ленк слыл любимчиком многих медицинских сестер и женщин из офицерского состава «Руки сияния». Судя по слухам, доходившим до Вульфе, парень без стеснения делился с друзьями пикантными подробностями своих любовных похождений.
— Этот тип первым начал выгружать убитых и раненых, — нахмурившись, ответил Хольц. — Он сейчас вернулся в посадочный бот. Проверяет свой танк.
— Проклятье! — проворчал Оскар.
Он снова взглянул на небо и, адресуясь к Императору, угрюмо спросил:
— Неужели моя просьба была такой уж чрезмерной?
Хольц сухо засмеялся.
— Подумай и о светлой стороне. Если твой терранский поэт говорил правду, то у нашего приятеля будет много возможностей сыграть в ящик перед тем, как мы слиняем отсюда.
Вульфе переместил вес тела и осторожно поднялся на ноги. У него кружилась голова, но он мог стоять без поддержки друга. Поймав равновесие, он повернулся и бросил взгляд на обломки разбитого бота. Его взору предстало печальное зрелище. Пустыня была устлана на сотни метров обломками различных форм и размеров. Из хвостовой части судна валил черный дым, завиваемый горячим бризом в широкую спираль. Увидев этот столб, поднимавшийся вверх к облакам, Оскар сердито покачал головой.
«Вот же дерьмо, — подумал он. — Дым выдаст оркам нашу позицию. С таким вымпелом мы не сможем оставаться здесь долго».
Он осмотрел смятый корпус посадочного бота. Десятки вспотевших бойцов суетились вокруг судна, вынося из брешей в корпусе большие ящики с амуницией. Другой отряд пытался открыть вручную массивный аварийный шлюз на корме корабля, через который можно было бы извлечь бронетехнику Десятой роты. Они старались изо всех сил, но шансы на удачу казались небольшими. Грузовой шлюз с выдвижным трапом оказался непригодным для использования. При падении бота его прижало к земле. Еще одна небольшая группа людей выполняла печальное задание. Подходя к безжизненным телам и опускаясь перед ними на колени, бойцы снимали с погибших солдат армейские жетоны.