Безбожия Сыны
Шрифт:
– Нил! Не надо, Нил! – испуганно закричал Арин. Анджей неожиданно для себя поддержал старшего. Ему казалось, что еще миг и мир изменится. И изменится не в лучшую сторону.
– Да ладно, что вы так испугались?! – Нил подошел к шару. Из-за яркого света казалось, будто парень состоит из двух цветов. Белого и черного. Анджей не мог разобрать лица друга.
А потом Нил протянул руку и коснулся Небесного Горна. Вспышка резанула глаза Анджея, а сверху раздался страшный звон. В следующий миг истошно закричал Арин. Их проводник упал на землю
– Что с тобой?! – испуганно бросился к нему Анджей.
Старший крутился в снегу и кричал от боли, а котлован заливал золотистый свет, смешивающийся с молочным огнем Небесного Горна. Источником звона и свечения оказался Нил.
– Нил! Перестань! – закричал Анджей, он стоял над извивающимся Арином и боялся к нему прикоснуться. – Перестань, пожалуйста, Нил!
– Я не могу! Я не могу! – заплакал от страха долговязый. – Что со мною, Ан?!
Арин вдруг замер, что-то прохрипел и остекленевшим взглядом уставился в небо. Черты его лица медленно разгладились. Наверху медленно стихал дикий звон.
Анджей с ужасом понял, что кареглазый проводник умер."
Ладомар резко вдохнул, ошеломленно потряс головой, пытаясь прийти в себя, однако в следующий же миг волна теплого воздуха от ледяного тотема погрузила его обратно в странное видение.
"– Ты как? – наконец-таки нарушил долгое молчание Анджей. Он сидел на очищенном от снега бревне, и теплые меховые штаны надежно сдерживали идущий от земли холод. Нил даже не поднял на друга глаз. Он съежился у костра, обнял колени и молча покачивался из стороны в сторону. На его щеке блестела пугающая дорожка слез.
– Нил?
Тот вяло поморщился и помотал головой, мол, отвяжись.
– Иди домой Анджей, – один из взрослых, бородатый охотник по имени Макрух, с отеческой заботой в раскосых зеленых глазах посмотрел на мальчика. Нила он, и второй «стражник», недавно пришедший в их деревню северянин, старались не замечать. Вердикт старосты оказался безжалостен. Изгнание.
Поисковая группа встретила ребят у низкорослого ельника, где те сделали грубые волокуши для тела старшего товарища. Нил всю дорогу плакал и просил прощения у мертвого приятеля. Анджей пытался утешить его, просил не корить себя так. Но в глубине души понимал, что послушался бы друг тогда – и не лежать бы сейчас Арину на пахучих еловых ветках.
Прежде чем встречающие успели что-либо сказать – вновь явился тот ужасный звон, и склон горы озарило яркое свечение. С грохотом и ревом где-то сошла лавина, и пока люди сообразили, что Ариновского брата надо оттащить подальше от засиявшего Нила – прошла не одна минута, наполненная ужасными криками боли.
После того как старейшина в деревне также испытал на себя страшное действие неведомой силы, Нила под охраной отправили за окраину поселения. Его отец сейчас готовил заброшенную сторожку в трех милях к северу, в лесу, где его сыну предстояло дожидаться чародеев из города, а матушка…
Матушка Нила, от страха за любимого мальчика слегла с сердцем, и сейчас над нею колдовала Шума-знахарка, пытаясь унять жгучую боль в материнской груди.
– Иди, Анджей… – с участием повторил Макрух. – Скоро в сторожку его отведем, как протопится там.
– Горн послал мальчика искупить грехи наши, – вдруг проговорил северянин. – Я чувствую ярость его. Оскорблен Небесный! Дитя несет кару людям.
– А ты вообще помолчи, дурень! – сурово пригрозил ему коренастый охотник. – Придут люди поумнее тебя и решат, отчего это все произошло. Негоже тебе то языком балакать!
– Молить надо за грехи, – прошипел северянин, и глаза его блеснули сумасшедшим огнем. – Молить!
Анджей еще раз посмотрел на скорчившегося Нила, поднялся на ноги и, попрощавшись со взрослыми, направился к деревне. Очень хотелось плакать, очень хотелось, чтобы пришел Арин и с улыбкой в карих глазах воскликнул: «Я живой! Я пошутил!» И чтобы старый друг не загорался больше ужасным золотым огнем…
***
– Ты не понимаешь, что это значит? – черные глаза женщины сверкнули недоумением. – Поверь, это лишь начало! Мы должны немедленно остановить распространение заразы! И очень жестоко, дабы ни у кого и в мыслях не было повторять поступок этого мальчика.
– Лана… – широкоплечий мужчина в позолоченном балахоне развел руками. – Надо искать другой метод, понимаешь?
Он задумчиво теребил пышную белую бороду, переводя взгляд со жгучей красавицы на окно и обратно.
– Я не могу ждать, пока ты решишь, Астар! – неожиданно зло прошипела та. – Он мучает моих людей, понимаешь? Появился слух, что в лесах прячется кто-то из северян, уже сходивших к Небесному и подхвативших эту заразу «во славу Небесного Горна!». Ты понимаешь, что наш род должен ответить? На карту поставлено существование моих детей!
– Лана… Прекрати, не все так серьезно, – отстраненно покачал головой Астар. Сказать по правде, его мысли были довольно далеки от происходящего, и черноглазая собеседница эта видела.
– Это мои дети, Астар! А значит это серьезно! Твой заразившийся отпрыск причиняет боль моим. Ты хочешь сказать, что это несерьезно? Представь, если их станет сотня? А если тысяча?!.. О чем ты думаешь? – вдруг взвизгнула Лана.
– Что ты предлагаешь?
– Те, кто коснулся Небесного Горна – должны быть казнены.
– Он же всего лишь мальчик! – изумился белобородый.
– Он уже убил другого мальчика, Астар! Отвлекись от своей безумной жены хотя бы на день, подумай о том, что происходит в мире. Наши рода еще недостаточно переплелись для того, чтобы люди перестали разделять их. Уже идут разговоры, что богам не угодны наши с Усмием дети! Понимаешь? Из-за одного юнца, оказавшегося не в том месте и не в то время! Люди готовы принять новую веру из-за него!
– Ну, мало ли какие слухи ходят? Сама же знаешь…