Бездна
Шрифт:
Первым ощутил на себе действие «Ужаса» один из музыкантов – скрипач. Неожиданно для своих коллег и для себя самого он вдруг сфальшивил. Такого с ним не бывало тридцать с лишним лет. Скрипка пронзительно взвизгнула и смолкла. Спустя секунду умолк кларнет. Скрипач и кларнетист испуганно смотрели друг на друга… У официанта, который собирался налить вина супруге министра иностранных дел, дрогнула рука, он плеснул вино в декольте вечернего платья супруги. Женщина вскрикнула. Возможно, от неожиданности… Но спустя секунду вскрикнула пианистка. Ее растерянное «Ах!» послужило детонатором – «Серебряный
Прошло восемь секунд с начала атаки. Люди вскакивали из-за стола, начинали метаться по залу. Присел и закрыл руками уши метрдотель… Непонимающе смотрела на происходящее Зоя Шмуляк.
Прошло одиннадцать секунд… В коридоре по заячьи верещал и бился на полу Хилькевич– Майер-младший. Мимо него бежали по коридору обезумевшие люди – гости, официанты, сотрудники СБ. Один из официантов бегом пересек зал и прыгнул в окно. Он ударился об монитор и сполз на пол, оставляя кровавый след.
Этажом ниже в кухне один из поваров быстро рубил собственные пальцы топориком для мяса. У него был сосредоточенный вид.
Председатель сидел за столом, судорожно вцепившись руками в скатерть. У него тряслись губы. Шмулька смотрела на него с иронией: властелин мира!
Прошло пятнадцать секунд… «Серебряный век» почти опустел. За столом сидел Председатель, рядом – Зоя. Она уже начала что-то понимать. По крайней мере – догадываться…
Председатель вскочил. Упал на пол и разбился вдребезги драгоценный бокал. Председатель выбежал из зала, стремительно промчался по коридору к пожарной лестнице. Обыкновенно дверь на лестницу была закрыта, но сейчас в распахнутой двери лежал охранник – то ли мертвый, то ли без сознания. Председатель перепрыгнул через тело, выбежал на лестницу.
Прошло семнадцать секунд. Председатель побежал по лестнице наверх.
Красный огонек на дисплее погас. Студент перевел дух. С капюшона стекали тяжелые капли. Башня все так же стояла, светилась в темноте.
Председатель выскочил на крышу. Остановился. Огляделся. На огромном пятиугольнике не было ни души. Шел дождь, блестели мокрые от дождя вертолеты. В ярком свете прожекторов ветер натягивал флаги на флагштоках… Председатель пошел к ближайшему краю крыши. До него было всего десять метров.
Он подошел к экрану, ухватился руками за решетку, быстро и по-обезьяньи ловко полез наверх. Председатель забрался на самый верх и тут увидел, что на ограждении сидит большой черный ворон, косит глазом.
В гостиной Зоя Шмуляк налила себе фужер коньяка, сказала:
– За тебя, зайка. Теперь у тебя начинается новая жизнь.
Она махом выпила коньяк, жахнула царский фужер об пол и заливисто засмеялась.
Председатель забрался на гребень экрана. Далеко-далеко внизу лежала хорошо освещенная территория штаб– квартиры Национальной корпорации «Промгаз». С обеих сторон ее опоясывали два черных рукава. Широкий – Невы и узкий – Охты. На Неве сверкал огнями фрегат Балтийского флота «Адмирал Колчак». Его пригнали, чтобы дать фейерверк в завершении ужина.
Студент вытер мокрым рукавом мокрое лицо, посмотрел на дисплей прицела. Башня выглядела совершенно так же, как до атаки. В новостях в таких случаях говорят: «Жертв и разрушений нет». Разрушений, действительно, не было, а вот жертвы… Об этом оставалось только гадать. Студент поставил прицел на максимальное увеличение… и вдруг увидел человеческую фигурку на самом верху Башни. Даже при шестидесятикратном увеличении она была меньше мизинца. Студент внимательно смотрел на человека – почему– то понял, что это важно. А человек несколько секунд постоял на ограждении, а потом вдруг бросился вниз.
Чердыня сел в машину, бросил в рацию, предназначенную для связи с головной машиной: на Приморский… Старший бригады телохранителей ответил: понял, Генрих Теодорович.
Два черных «гелендвагена» двинулись к выезду из гаража.
Первый автомобиль миновал ворота… В этот момент раздался удар и крыша «гелендвагена» смялась. Она вмялась внутрь, как вминается консервная банка, если на нее наступили каблуком. Водитель второго «гелендвагена» инстинктивно ударил по тормозам, а Чердыня пригнулся. Первый автомобиль продолжал ехать – его водитель был контужен и ничего не соображал. Старший бригады, который сидел рядом с водителем, тоже был контужен. Двоим телохранителям на заднем сиденье повезло еще меньше – они были мертвы.
Водитель Чердыни закричал:
– Что? Что такое?
Первый «гелендваген» вильнул влево, врезался в борт бронетранспортера и остановился. С крыши машины свалилось нечто, напоминающее большую куклу. Переломанную плохим мальчишкой большую куклу.
В «кукле» было почти невозможно узнать Председателя, но Чердыня узнал.
Студент присел на нижнюю ступеньку стремянки, вытащил из кармана сигареты и щелкнул зажигалкой. Затянулся, выдохнул облачко дыма. Потом вытащил из кармана рацию и вызвал Мастера.
– Слушаю тебя, Южный, – мгновенно отозвался Мастер. – Прием.
– Десять секунд назад наблюдал человека, который прыгнул с Башни. С самого верха… Прием.
Две или три секунды Мастер молчал, потом сказал:
– Всем – сниматься. – Мастер еще немного помолчал и добавил уже другим голосом: – Поздравляю, мужики – «Мегаполис» прибыл в пункт назначения.
Мастер достал из кармана флягу, свинтил пробку и сделал глоток. Сказал сам себе: ну, поздравляю. Потом запустил руку под одежду, оторвал провода от «кошеля» с пластидом.
Чердыня подошел к телу Председателя. Труп выглядел страшно. У него были неестественно вывернутые руки и ноги и почти оторванная голова. Из ушей, ноздрей, носа текла кровь. Из-под сорочки выпирала сизо-розовая требуха. На правой ноге не было ботинка. На мокрой брусчатке рядом с телом валялась бриллиантовая запонка. За спиной Чердыни стоял водитель. У него было растерянное лицо.
Чердыня сказал:
– Что стоишь?
– А..?
– Тело накрыть, никого не подпускать, – сказал Чердыня, повернулся и пошел в глубь гаража, к лифтам. На ходу он вытащил из кармана радиостанцию, попытался вызвать старшего по двадцать четвертому этажу… Как он и предполагал, старший не ответил. Чердыня подошел к двери лифта. Запищала рация. Чердыня бросил взгляд на дисплей – вызывали с двадцать второго этажа.