Бездна
Шрифт:
Короткий, но емкий рассказ Артема глубоко ранил Ингу.
Она даже представить не могла, что ситуация на островах столь ужасающая.
Смерти людей, как и поведение машин не укладывались в голове, все ее существо протестовало, но это уже свершилось, теперь даже действия дельфов уже не выглядели столь эгоистичными. Что обитатели водной стихии могли поделать с бурной промышленной деятельностью машин? Инга мгновенно вспомнила, как неуклюже двигался Главный на суше.
Но трудности дельфов
Что сказать Артему?
Банальные фразы сочувствия застревали в горле. Инга подняла взгляд. Он ведь мой ровесник… А сколько пережил, какое горе испытал!
Видимо, чувства отразились в ее взгляде, в выражении лица.
Артем потупился. Он с трудом сдерживал остатки эмоций, рвущихся на волю, а Инга как будто гасила его боль, она не произнесла ни слова, наступила тишина; ни он, ни она не решались нарушить затянувшееся молчание, как вдруг где-то далеко дробно ударили частые звуки, тишина всколыхнулась, в горах отозвалось эхо, басовитой судорогой, отдающейся легкой вибрацией камня, прокатилась серия разрывов, и звук перестрелки внезапно рассыпался ритмикой ожесточенного боя.
Артем вскочил.
Инга толком не успела ничего понять, ведь звуки выстрелов не несли для нее очевидного смысла, а он, действуя со сноровкой хорошо подготовленного бойца, уже надел тяжелые элементы боевой брони, схватил оружие, но в последний момент все же задержался, хотя все его существо рвалось сейчас туда, где разгоралась яростная перестрелка.
— Держи! — он протянул ей тяжелый автоматический пистолет системы Ганса Гервета. — Здесь ты в безопасности, но… не помешает!
— Я не умею им пользоваться…
— Все просто. Крепко сжимаешь в руках, наводишь на цель, указательным пальцем давишь на бугорок сенсора.
Артем буквально разрывался на части, это было видно в каждом его движении.
— Иди, — Инга интуитивно поняла его состояние.
— Дождись! Не уплывай! Я вернусь! — последние слова Артема смешались с отдаленным эхом выстрелов.
Здесь ты в безопасности.
Многое лежало за гранью понимания, вне жизненного опыта Инги.
Она села на камень подле теплого источника, оперлась спиной о скалу, затем положила тяжелый угловатый пистолет немного в стороне от себя.
Ей было страшно. Не за себя, за Артема, который так истово рванулся навстречу смертельной опасности.
Инге еще многое предстояло постичь, но уже сейчас скупой, исчерпывающий, пронзительный рассказ юноши, заставлял ее вслушиваться в рассыпающиеся эхом звуки.
Там шел бой.
Сгорали машины, погибали люди! Почему? Зачем?
Что же происходит с нашим миром? Где вдруг закончилось хрупкое светлое детство и началась череда роковых событий?
Вдруг вспомнились листки с вопросами для тестирования, упавшие в щель между столом и закругляющейся стеной батт
Казалось, это было в иной, прошлой жизни…
Инга закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но не получалось. Скалы вздрагивали, бой бесновался далеко, но от этого становилось только страшнее, — какова же настоящая сила взрывов, если вибрации пересекают половину острова? — невольно думалось ей.
Теперь она жалела, что так мало внимания уделяла изучению машин. Технические дисциплины казались ей скучными, они принадлежали к области давно утраченных технологий, не имели никакого отношения к ее реальности, и вот, все обернулось иначе.
Если бы я лучше знала колониальную технику, то смогла бы что-то сделать?
Вряд ли. Она даже не представляла, каким уровнем знаний необходимо обладать, чтобы обуздать потревоженные механопоклонниками древние силы.
Вот дедушка Фридрих наверняка знал бы, как действовать, — думала Инга. — Но у него не спросишь совета. Он остался за границей кипящих широт, и с этим обстоятельством ничего не поделаешь.
…
Только под утро звуки выстрелов начали стихать, затем и вовсе угасли.
Больше не вздрагивали скалы, и Инга, совершено измученная, забылась неглубоким, тревожным сном.
Солнце давно взошло над островами, когда со стороны неприметной расселины в скалах послышался звук неровных шагов, сопровождаемый бряцанием металла.
Спустя минуту из глубокой тени скал появился Артем.
Молодой воин шел, пошатываясь, одной рукой постоянно придерживаясь за каменную стену, затем расселина расступилась узкой прибрежной полоской, и он остановился.
Никого…
Берег бухты плыл, двоился перед глазами.
Шлем боевой брони, разорванный осколком, выглядел покоробленным. На руках и груди Артема, запеклись брызги крови, он едва стоял на ногах, с трудом удерживая равновесие.
Инга исчезла… Но я же вернулся, как обещал! — далекая, чужая мысль чиркнула рикошетом и канула в багряную черноту.
Он сделал еще несколько нетвердых шагов, добрел до источника теплой воды.
И тут никого. Лишь его автоматический «Гервет» сиротливо лежит на плоском камне. Может, я просто сошел с ума от вечных боев, одиночества, пустоты, вот и придумал ее?
Образ Инги плавился в растерзанных болью мыслях.
Артем тяжело сел, оперся спиной о скалу. Сил, чтобы снять окровавленную экипировку уже не осталось. Все плыло перед глазами, он медленно проваливался в тяжкое полубредовое забытье.
События разворачивались стремительно, жестко и недвусмысленно, не давая передышки, нанося удар за ударом, словно судьба решила поквитаться с Ингой за двадцать лет светлой, в чем-то наивной, беззаботной жизни.
Она проснулась рано, с первыми лучами солнца, нырнула в океан, блаженно ощущая, как прохладная вода объяла ее.