Бездна
Шрифт:
— Она — слишком ненадежный источник информации, — спокойно заметил Лоулер. — Кроме того, у нее серьезные проблемы с психикой. Откройте рот.
Осматривая ее горло, он сразу же обнаружил небольшое раздражение, но не очень серьезное. Такое изменение в тканях организма, конечно, могло вызвать любой вид психосоматического кашля.
— Если бы Делагард знал, как туда плыть — ну, на небеса, — он бы давно уже отправился, не задумываясь, — сказал Вальбен, опуская инструменты в антисептик. — Нид организовал бы паромную службу туда и обратно и давно бы переправил всех наших монашек… Что же касается вашего горла, то с ним прежняя история. Напряжение, раздражение — нервный кашель.
Сандира широко улыбнулась.
— О, эти несчастные и глупые женщины! Мне так их жаль.
И хотя прием закончился, казалось, она не торопится уходить.
Сандира подошла к полке, на которой Лоулер хранил свою коллекцию земных реликвий, и какое-то мгновение рассматривала их.
— Вы обещали мне рассказать об этих вещах.
Вальбен приблизился к ней.
— Вот эта металлическая статуэтка — самая древняя… Это — скульптурка божества, почитавшегося в стране, называвшейся Египтом, которая существовала многие тысячи лет тому назад. Сие государство располагалось на берегу реки и являлось древнейшим в истории Земли. С него началась цивилизация… Это — то ли бог Солнца, то ли Смерти. Или и то и другое одновременно. Впрочем, точно я и сам не знаю.
— И то и другое? Но как бог Солнца может быть одновременно богом Смерти? Солнце — источник жизни, оно яркое и теплое. А смерть — нечто темное и мрачное. Это… — Она замолчала. — Но ведь земное солнце принесло смерть, не так ли? Ты хочешь сказать, что об этом было известно в месте, называвшемся Египтом, за тысячи лет до того, как произошла трагедия?
— Сомневаюсь… Но солнце умирает каждую ночь и возрождается каждое утро. Возможно, так и возникла эта ассоциация.
«А может быть, все обстояло иначе? Он ведь только высказал свое предположение», — подумала Сандира и взяла маленькую бронзовую фигурку, поставила ее на ладонь, словно пытаясь взвесить.
— Четыре тысячи лет… Я даже не могу представить себе столь огромный период времени.
Лоулер улыбнулся.
— Иногда я тоже держу эту статуэтку, как вы, и пытаюсь заставить бога Солнца или Смерти (кто бы он там ни был) перенести меня в то место, где ему верили… Сухой песок, горячее солнце, голубая река с деревьями по берегам… Города с тысячами жителей… Огромные храмы и дворцы… Но так тяжело удерживать все это в воображении. Единственное, что я по-настоящему могу представить себе, — океан и маленький остров среди его бескрайних просторов.
Сандира поставила статуэтку на полку и указала на черепок.
— А этот осколок твердого раскрашенного материала? Вы говорите, он из Греции?
— Да, из Эллады. Остатки глиняной посуды… Посмотрите, вот деталь рисунка… Видите? Фигурка воина и копье, которое он, вероятно, держит в руке.
— Какая красивая форма! Наверное, это смотрелось как великолепнейшее произведение искусства. Увы! Нам не дано знать… А когда существовала Греция? После Египта?
— Да, гораздо позже. Но, тем не менее, тоже в глубокой древности. Там жили поэты и философы, великие художники и скульпторы, ученые… Гомер был родом из Греции.
— Гомер?
— Он написал «Одиссею» и «Илиаду».
— Мне очень жаль, но я не…
— Замечательные поэмы, правда, очень длинные. В одной из них рассказывается о войне, в другой — о путешествии по морю. Отец познакомил меня с некоторыми отрывками… С теми, что запомнил от своего деда Гарри, отец которого родился на Земле… Каких-нибудь семнадцать поколений назад наша прародина еще существовала. Иногда мы забываем об этом.
Лоулеру часто приходило в голову, что, по-видимому, данная вещица и есть самое ценное сокровище в его коллекции. Оно не было древним и красивым, но на нем сохранился портрет Земли. Вальбен не знал, кто изготовил эту карту и в какой стране.
Плоский твердый диск, побольше монетки из Соединенных Штатов Америки, но достаточно маленький, чтобы умещаться у него на ладони. Вдоль обода медальона начертаны буквы, которых никто не знал, а в центре — два пересекающихся круга, символизирующих полушария. Два континента расположены в одной окружности, два — в другой, пятый материк изображен в самом низу на обоих полушариях. Бесконечность морских просторов нарушают огромные острова, разбросанные повсюду. Возможно, некоторые из них тоже могут быть континентами (Лоулер не совсем понимал, где пролегает грань между островами и материками).
Он указал на кружок слева.
— Предположительно, Египет находился здесь, в середине вот этого места. А Греция — где-то в этой точке… Так… А на другой стороне Земли, скорее всего, располагались Соединенные Штаты Америки. Помните ту монетку? Там ею пользовались…
— Для чего?
— Как деньги, — ответил Лоулер. — Монеты служили в качестве денег.
— А эта заржавевшая штука?
— Оружие. Она называется винтовкой. В нее вкладывались такие маленькие штучки, называвшиеся пулями.
Сандира содрогнулась.
— У вас всего шесть предметов с Земли, и один из них — разновидность оружия. Да, именно такими и были наши пра-пра-прапредки: постоянно воевали друг с другом.
— Некоторые из них действительно таковы, особенно — в древности. Я полагаю, позже многое изменилось. — Лоулер указал на необработанный кусок камня, свою последнюю реликвию. — Это частичка какой-то стены, стены между государствами, построенной из-за ожесточенного антагонизма между ними. Непонятно? Например, если бы у нас выстроили стену, отделив людей от джилли. Со временем наступил мир, «железный» щит уничтожили — и все очень радовались этому, а куски сохранили, чтобы помнить о когда-то существовавшей преграде между людьми одной расы. — Лоулер пожал плечами. — Они ведь были обычными представителями человеческого общества, совершенно обычными… Некоторые из них имели добрый и хороший характер, другие — нет. Не думаю, что те люди сильно отличались от нас.
— Но их мир выглядел совершенно иначе.
— Да, иначе… Странное и прекрасное место.
— У вас необычайное выражение глаз, когда вы говорите о Земле. Я заметила это еще тем вечером, у залива, когда вы говорили об изгнании. Какое-то сияние… Мне кажется, это тоска. Тогда вы сказали, что некоторые считают Землю раем, а иные — местом ужаса, из которого нужно было бежать. Возможно, доктор, вы сами принадлежите к первой категории.
— Нет, — спокойно ответил Вальбен. — Мне уже довелось сообщить вам, что я ничего толком не знаю о той Земле, даже не представляю, как она выглядела. Скорее всего, планета оказалась перенаселенной, не слишком благоустроенной, а к концу своего существования — довольно грязной, иначе бы не возник такой мощный поток эмигрантов с нее. Но я ничего не могу сказать точно. Кажется, мы никогда не узнаем всей правды о Земле. — Он замолчал и пристально взглянул на Тейн. — Единственное, известное мне наверняка, — это то, что Терра была нашим домом, нашим настоящим домом. И как бы мы ни пытались поверить в Гидрос, но люди на нем — только гости.