Бездны и Высоты. Поэтический нарратив о жизни и любви. Тери. Грустная повесть о собаке

Бурцев Влад

_01.2020

Небо сеет крупу на асфальте

Небо сеет крупу на асфальте В неприглядную лужную муть. Вся природа в сахарном марте Буд-то хочет чуть-чуть вздремнуть. Трубы цедят лениво талость, Нерешительно замер ручей. Подождал бы апрель хоть малость — И природе побыть ничьей.

Утро

Озорным щенком бежит трамвайчик, Как-то кандибобером в восход. Как окурок, под забором

мальчик Из бутылки газировку пьет. С рюкзаками хмуры, терпеливо Ждут трамвая, курят рыбаки. Мальчик носом шмыгает сопливо. Гаснут звезды словно угольки Город серый зябко и дремотно Кутается в утренний туман. Девочки щебечут беззаботно, Покидая стайкой ресторан. Бомж опухший щерится беззубо, Под глазами гладит синяки. Вот трамвайчик радостный безумно Звонко набегает от реки. Город просыпается, а мне бы Поскорее в теплую постель. Эта ночь прошла, как сказка-небыль. От чего же тошно так теперь?

_19.03.07

Червяк и философия

Ну, вроде бы, какой пустяк — Попался под ногу червяк. Но мне испортил настроенье — Он тоже божее творенье. Я не желал ему вреда. Была, мне помнится, среда. Дождь моросил, и на асфальт Он выполз. Я не виноват. Я шел домой, а может, нет. Не в этом суть, но я во след Смотрел прекрасной незнакомке. А тут и он, как после ломки, Ползет бессмысленно и тупо Навстречу смерти. Это ж глупо. Я не буддист, и я Ахимсу Не исповедовал. Вот крысу Прибил бы твердою рукой. Но тот червяк он в мой покой Погибелью своею вторгся. И та ушла — одни расстройства. Стою и мыслю философски: Ведь бог всех любит по-отцовски. Вдруг я неловкостью своей Вмешался в тайный ход вещей. И рвется некая цепочка: Не даст потомства дождевик, А через годы этот миг Предстанет катастрофой. Точка.

_13.09.06

Мальчик писает на снег

Мальчик писает на снег Белый и пушистый. Мальчик писает на снег Первый, самый чистый. Он смеется, нос задрав В голубое небо. Глаза слепит Солнца сплав. Мир, как сказка-небыль. Жизнь, малыш, вся впереди Полем белым-белым. След оставишь? Наследишь? Вот шажок твой первый. Шумной стайкой воробьи Облепили ветки. Мальчик вздрогнул, от земли Пар поднялся терпкий.

_02.12.06

Я ухожу, мне дома не сидится

Я ухожу, мне дома не сидится. Я в парк осенний, выстланный листвой, Иду, как прежде, чтобы насладиться Пронзительной вечерней тишиной. Накрапывает дождик. На асфальте Дождинки морщат в лужах облака. Нагие деревца — красавицы на злате, Стоят высокомерные слегка.

Осень в городе

Все нараспашку летнее кафе. В него бесцеремонно входит Осень. Кружится лист в хрустальной синеве. На стол ложится, будто что-то просит. Стальными пиками суровый строй оград, Пленит бесстрастно липы и осины. Невольницы стыдливо свой наряд Снимают на ветру. Клаксоны рвут машины. В игре контрастов потаенный мир. Гравюру полдня пишут светотени. Над венской булочкой пернатых шумный пир И мусор улиц мечется в смятенье. Гремит трамвай железной сатаной. Крылами машут шиферные крыши. Девчонок каблучки стучат по мостовой. В витринах мир бежит. Прохладой Осень дышит.

_07.11.07

Здесь женщины без юбки и без блузки

Жизнь дачная размерена до скуки, Однако есть и радости свои: Здесь женщины без юбки и без блузки. Ну, се ля ви. Цветет жасмин, цветки жасмином пахнут. А чем еще? Жасмин ведь не сирень. Любимая пропалывает грядку. Июньский день. Настырный хмель добрался до балкона, Годеции, как розовый пожар. Купальник на любимой лишь условно. Пикантно мал. Пион склонил бутоны на тропинку, Анюты глазки смотрят снизу вверх. Любимая опять прогнула спинку. Как сладок грех! Ирис в жабо чванлив, высокомерен, Ромашка местечкова и проста. Пейзаж с любимой в целом неизменен. Эх, красота! Кукушка сотню лет накуковала И дальше продолжает куковать. Сто лет для счастья, вроде бы, не мало. Что ей соврать. Цветет жасмин, цветки жасмином пахнут. Орех по саду мягко стелет тень. Любимая пропалывает грядку, Который день, который день.

Я родился сегодня, Осенью

Я родился сегодня, Осенью, Когда липы гаснут, как лампадки, Когда купол неба, как церковный Весь расписан ликами святых. Я родился с хором певчих ветров. Я родился в золоте соборном, Под кадилом месяца седого, На просторах Матушки Руси.

Кого оплакивает ночь?

Кого оплакивает ночь? Окно в слезах В лицо мне смотрит скорбно и печально. И зреет, чувствую, набат в колоколах По жизни, что так глупа и случайна. Поплачь, поплачь истерзанное небо, Над миром неусопших горько плачь. Ведь над жрецами огненного Феба Всегда стоит невидимый палач. Мы, обреченные, поверив в неизбежность, Горим огромным жертвенным костром, По жизни, расточая боль и нежность, — У вечности мгновения крадем.

И сегодня мы гладиаторы

И сегодня мы гладиаторы Шутка случая — жизнь и смерть. Мир — арена амфитеатра. И пути к отступлению нет. Все цветисто, как платье кокетки. Смерти в тон — ритуала брошь. И не важно, что вырос в клетке, Важно то, что свободным умрешь. Мир плывет, только рев арены. Нож у горла — и гомон стих. Вот и вечность. Бездонное небо. Палец вниз. …Я один из них.