Безграничное удовольствие

Йон Ларисса

Но все эти годы словно отдалились, стоило ему взглянуть на Тэйлу. Даже во сне из каждой ее поры точно сочилась соблазнительная, смертоносная сила. Она могла обвить его ногами, и он молил бы сделать ему больно. Идиот. Его братьям нравились женщины вроде этой маленькой убийцы, но вкусы Призрака всегда были более утонченными.

— Тэйла. — Он постарался побороть желание и вырвать руку. Она убивала таких, как он. Она палач. — Истребительница. Просыпайся.

Тэйла замотала головой и слепо потянулась к нему. Призрак сжал ее лицо

в ладонях и удержал на месте, приподняв большими пальцами веки. Ее зрачки были одинакового размера и реагировали на свет, но, казалось, девушка не видит его.

Черт, у нее красивые глаза. Зеленые, с золотистыми ободками и такие выразительные, что Риз задумался, удается ли ей скрывать мысли хоть от кого-нибудь. Бледные веснушки засыпали мягкую кожу. Высокие скулы делали ее слегка округлое лицо с темным пятном уже почти сошедшего синяка точеным. Призрак опустил глаза на ее рот — припухлые губы, приоткрывавшиеся, когда она отчаянно стонала.

Ему хотелось завладеть этим ртом. Хотелось почувствовать, как эти губы смыкаются вокруг его члена.

Человеческая медицина требует этики. Здесь в ЦБП, если он — или любой другой доктор — будет трахать каждого пациента, который входит в эти двери, это мало кого обеспокоит.

Моральный кодекс — не его забота; доктора не спали с пациентами не потому, что это «неправильно», а потому что положение больницы было шатким. Демоны не самые доверчивые существа. Многие из них не верили — даже презирали — тех, кто облачен властью. А скальпели врачей могли убивать. Если бы пошли слухи, что врачи насилуют пациентов, еще меньше демонов обращались бы в его больницу.

В результате, почти весь персонал решил держать лапы, когти и зубы при себе. Хотя, естественно, бывали и исключения.

Черт, он был совсем не прочь сделать исключение с правильной женщиной, но убийца Эгиды правильной женщиной не станет, как бы ни спорил с этим его пульсирующий член.

— Док.

Тэйла смотрела прямо на него, в ее глазах светилась странная смесь решимости и похоти — такой сильной, что Призрак резко втянул воздух. Она подняла руку, схватила волосы у его затылка и потянула его голову вниз с такой силой, что он едва успел опереться на руки по бокам от ее головы, прежде чем их губы встретились.

Язык Тэйлы скользнул между его губами и сплелся с его, и Призрак зарычал, распробовав ее вкус. Сильный, дерзкий, как и аромат ее желания, но в нем угадывалась тонкая нежная нотка, как будто глубоко под этим налетом скрывалась невинность.

Скорее всего, под трупами его братьев, убитых ею.

Словно холодный заряд прошелся по груди, и он отпрянул, его самоконтроль держался на волоске. Больше всего на свете Призрак боялся потерять самообладание, когда начнется Изменение — из-за перерождения он был готов взобраться на врага как самец в половую охоту.

Но когда ее ладонь задела член, зверю внезапно стало все равно, кто она или чем занимается. В конце концов, он Семинус-демон

из породы инкубов, живущих ради секса и существующих, чтобы обманывать и причинять боль всеми средствами, как только перерождение завершится. Наверное, сейчас не время бороться со своей природой. Наверное, его природа и есть оружие против векового врага.

Пальцы Тэйлы сжали его сквозь брюки больничной униформы, и, твою мать, Призраку надоело анализировать реакции собственного тела, эмоции и инстинкты. Пора начать просто чувствовать.

Он потянулся за ее прикосновением, и все его тело содрогнулось от желания.

— Прошу, — выдохнула она ему в губы, — пожалуйста. Прикоснись ко мне.

Застонав, он положил руку ей на бедро и приподнял так, что его эрекция прижалась к другому ее бедру.

Вот вам и профессионализм.

Тэйле никогда не снились подобные сны. А это наверняка сон, потому что, бодрствуя, она никогда не была так возбуждена. И уж совсем не надеялась, что удастся заняться этим с доктором. Особенно с таким соблазнительным, как тот, что целовал ее и ласкал бедро так искусно, что некоторые женщины могли бы кончить по дюжине раз только от этого.

Она развела колени и обвила ногой его талию. Это движение заставило его потерять равновесие, и, охнув, он поставил ногу на постель, чтобы опереться.

— Черт. — Доктор Вкусняшка оторвался от ее губ. — Тэйла, ты проснулась?

— Заткнись и действуй, — прошептала она и потянула его за пояс брюк.

Он зашипел, потому что она сжала его член. О да. Тэйла прикинула на ощупь его длину и толщину, и на мгновение задумалась, будет ли больно, когда он войдет в нее, но потом вспомнила, что это лишь сон, а во сне не бывает больно.

— Тэйла, — прошептал он ей в шею, — ты ранена. Нам нужно быть осто…

Она стиснула его плоть, и док оборвался на полуслове и тихо застонал. Она медленно погладила бархатную головку, потерла рукой, а потом снова сжала член в ладони. Хриплое, прерывистое дыхание доктора щекотало ее кожу, пока она ласкала его, и когда Тэйла поймала кончиком пальца каплю, собравшуюся на кончике члена, что-то внутри дока сломалось. Стена, сдерживавшая его, раскрошилась, и вдруг оказалось, что его руки везде, его рот терзает ее скулу, подбородок, шею.

Острый голод, словно она годами недоедала, рождался в ее крови, когда его рука ласкала ее плоть. Пальцы легко скользнули по местам, прикосновение к которым могло вызвать боль, но воспоминания плясали где-то на краю сознания, ускользнув, когда язык доктора вывел влажный круг на ее шее.

Его руки переместились ниже, скользнули по бедру к месту между ног, где он стал неспешно, приводя в исступление, ласкать полоску кожи между ногой и ее плотью. Она выгнулась, прижимаясь к его ладони, ей необходимо было почувствовать его прикосновение в нужном месте, но он не подчинился, нарочно продолжая эту пытку. Изощренную. Восхитительную.