Шрифт:
Солнце медленно опускалось за неровную череду многоэтажных домов. Тени, что они отбрасывали, с каждой минутой становились все длиннее, расползались по улицам, переплетались в переулках. Закат же, однако, все еще пылал яркими красками, и казалось, сам воздух вокруг тлел, окрашиваясь в матово-багровый цвет.
Двигаясь вдоль тротуара, над которым склонялись высокие старые деревья, Стас то ускорял шаг, то вновь замедлял его. Ничего, кроме раздражения, он больше не испытывал. Где-то внутри он уже проклинал себя за то, что поддался этой мимолетной слабости, возникшему на миг состраданию. И теперь ему приходилось испытывать на себе последствия
Пес неотступно следовал за человеком с опущенной вниз головой, прижатыми ушами и виноватым взглядом, неловко переставляя лапы так, будто хромал сразу на каждую из них. Всякий раз, когда мужчина оборачивался, его преследователь врастал в землю, слегка приседая и как-то испуганно повизгивая.
Особой симпатии к бездомным животным Стас не испытывал. Но этот пес, одиноко сидевший на краю тротуара и своими большими печальными глазами провожавший прохожих, почему-то сразу же вызвал у него жалость. Мужчина подошел и, неуверенно протянув руку, потрепал животное по голове. В ответ пес заскулил и радостно завилял хвостом.
Возможно, таким безобидным жестом Стас что-то нарушил. Какое-то табу собачьего мира. Потому что с этого момента тот не отставал от него ни на минуту.
Несколько раз мужчина пытался прогнать его, и на некоторое время пес даже исчезал. Но вскоре позади снова слышались едва различимые шаги, а пристыженный взгляд, как и прежде, упирался в спину человека.
Наконец, череда многочисленных поворотов вывела Стаса к оживленному перекрестку. Он остановился. Загорелся зеленый свет, давая возможность пройти многочисленным пешеходам. Но мужчина не двинулся, ожидая нужного момента. Лишь в самую последнюю секунду он сорвался с места и пересек дорогу.
К его радости, пес замешкался, нерешительно глядя на проезжающие мимо машины. Он, поджав хвост, семенил из стороны в сторону, а человек, за которым он так долго шел, уходил все дальше по улице.
Довольный тем, что животное удалось обмануть, Стас уже собирался было исчезнуть за ближайшим поворотом, когда визг тормозов и глухой звук внезапного удара заставили его обернуться.
Пес лежал посреди дороги, отброшенный в сторону сбившим его автомобилем. Грязная шерсть была всклокочена, а тело обмякло, больше всего напоминая старую истрепанную куклу, выброшенную за ненадобностью. Темное кровавое пятно, образовавшееся под ним, стремительно расширялось, постепенно отползая в сторону обочины. Собака не шевелилась. Двигались лишь ее глаза. Они безумно вращались, в последней отчаянной попытке силясь ухватиться за нечто, чудесным образом способное вернуть изувеченное тело в прежнее состояние. Но все было тщетно. Последние частицы жизни стремительно ускользали из него.
Должно быть, он попытался заскулить так же, как делал это до того, как его органы превратились в бесформенное месиво, но вместо этого из раскрытой пасти вырвался мерзкий сдавленный хрип. Затем тело его вздрогнуло, и вскоре он испустил дух.
Мужчине потребовалось время, чтобы осознать – перед смертью псу все-таки удалось отыскать его среди немногочисленных прохожих. И теперь взгляд остекленевших глаз был направлен прямо на него.
Стас понимал, что животное мертво. Да и вины его, как он полагал, в этом не было. Но все же по какой-то неведомой причине отвернуться ему удалось не сразу. Чужая смерть завораживала смесью навеянного ее близостью страха и отвращения.
Он наконец сумел сбросить оцепенение и зашагал прочь. Водитель тем временем вышел из машины и озирался вокруг, пытаясь найти хозяина собаки. Вероятно, он понимал, что шансов на это очень мало – внешний вид того, кого он сбил, не шел ни в какое сравнение с ухоженным лоском домашних питомцев. Но поспешить Стасу все же стоило. Кто-либо мог видеть, как еще несколько минут назад пес шел за ним, словно он вдруг стал единственным смыслом его существования.
Свернув за угол, мужчина с облегчением выдохнул. Никто не пытался догнать его, затевая бессмысленный спор. Никто не указывал в его сторону. Он посмотрел вперед. Идти оставалось недолго.
Остекленевший взгляд собаки, обращенный к нему, намертво отпечатался на страницах его памяти. Но это больше не имело значения. Скоро он переступит порог своей квартиры, и все, что угнетало его сегодня, останется в недалеком прошлом.
Уже у самого дома, проходя мимо оставшейся после дневного дождя лужи, он услышал тихий всплеск прямо у себя за спиной. Стас остановился. Рядом с ним не было никого, а гладь воды по-прежнему оставалась спокойной и ровной. Однако чуть дальше, на сухой поверхности асфальта, ясно виднелся отпечаток собачьей лапы.
Если бы неподалеку находилась еще одна собака, мужчина наверняка заметил бы ее. Да и прятаться здесь было попросту негде.
Оставалось лишь встряхнуть головой, отгоняя наваждение. Стоило Стасу это сделать, как след на асфальте и впрямь начал медленно исчезать. Хотя, возможно, причиной тому было мягкое тепло летнего вечера.
Человек усмехнулся и, как и прежде, продолжил свой путь. Позади него вдруг возник еще один отпечаток лапы. А затем еще один. Но Стас был уже слишком далеко, чтобы заметить это.
Вскоре он ступил на порог своей квартиры. Здесь, в его жилище, Стаса больше ничего не беспокоило. Мрачные мысли отошли на задний план, уступив место пресным сценам будничной жизни.
Настя, как и обычно, была дома. При его появлении она лишь слегка повернула голову и одарила мужчину тяжелым задумчивым взглядом. Но, говоря по правде, в этом не было ничего необычного. Так уж сложилось, что с того момента, как они стали жить вместе, ежедневные приветствия почему-то оказались вне сферы их общения.
Возможно, со стороны подобная странность могла казаться не более чем грубостью. Но в какой-то момент они оба вдруг ощутили, что необходимость в подобных ритуалах просто отпала. А может, истинная причина этих изменений крылась в том, что после трех лет совместной жизни едва заметная прежде неудовлетворенность друг другом теперь только усилилась.
Впрочем, Стас и это воспринимал как должное – любой человек со временем начинает утомлять, какие бы клятвы вас ни связывали.
Единственное, что он по-настоящему ненавидел в их семейной жизни, так это скотч-терьера, которого жена принесла в их дом. При всей своей любви к собакам, Стас искренне ненавидел этот маленький комок взъерошенной шерсти, вечно вьющийся под ногами. Он презирал в нем все: полные глуповатого блеска глаза, темный, живущий, казалось, собственной жизнью нос, тонкий, но тем не менее пронзительно-громкий голос. Мерзкий лай постоянно раздавался рядом именно тогда, когда мужчина меньше всего этого ожидал. Однако самой отвратительной чертой меленькой бестии была поистине абсурдная для его скромных размеров дерзость, буквально сквозившая во всем, даже в неспешной походке.
Конец ознакомительного фрагмента.