Безликий бог: Египетский цикл
Шрифт:
Теперь я, кажется, начал понимать.
— Я повел себя как последний глупец. Я кое-что совершил, на что никогда не должен был пойти — как по этическим, так и по более важным причинам. Причинам, которые могут стоить мне жизни.
Я с трудом держался, твердя себе, что он безумен, что его убедительный тон основывается на бредовых представлениях душевнобольного. Иначе — там, в этой темной комнате — я поверил бы, что некая потусторонняя сила довела моего друга до крайности.
— Да, я совершил это, говорю тебе! Я читал о Проклятии Скарабея, священного жука, как
Я подумал о египетском Священном Жуке, вспомнил семь казней. Я уже знал, что он мне сейчас расскажет.
— Мы отплыли домой. На корабле я впервые их заметил. Каждую ночь они выползали из углов. Когда я зажигал свет, они исчезали, но всегда возвращались, как только я пытался заснуть. Я жег благовония, чтобы их отогнать, после перебрался в другую каюту. Но и там они продолжали преследовать меня.
Я не осмеливался кому-либо рассказать. Практиканты подняли бы меня на смех, да и египтологи из нашей экспедиции не смогли бы помочь. Кроме того, я не мог признаться в своем преступлении. Пришлось полагаться на собственные силы.
Его голос перешел в хриплый шепот.
— Это был сущий ад. Как-то ночью на пароходе я увидел черных тварей в своей тарелке. После этого я ел в своей каюте, в полном одиночестве. Я начал всех сторониться, боясь, как бы они не заметили преследующих меня тварей. А те от меня не отставали: если я оказывался на палубе в тени, они ползли за мной. Только солнце или пламя отгоняли их. Я едва не сошел с ума, пытаясь найти логическое объяснение; я не понимал, как могли они пробраться на корабль. Но все это время в глубине души я знал правду. Их послали за мной — то было Проклятие!
Мы прибыли в порт, и я сейчас же уволился из института. Мне в любом случае грозил скандал, поскольку мой проступок открылся; я предпочел уволиться. Продолжать работу я не мог — везде, где бы я ни оказался, ползали эти твари. Я боялся встречаться с людьми. Естественно, я пробовал. Тот единственный вечер в клубе был ужасен — я видел, как они ползли по ковру и карабкались по ножкам кресла, и только страшным усилием воли удержался от крика и поспешного бегства.
Теперь я провожу свои дни здесь, взаперти. Мне нужно решить, как быть дальше, но прежде я должен сразиться с Проклятием и победить. Больше ничто не поможет.
Я хотел было что-то вставить, но он отмахнулся и с отчаянием в голосе продолжал:
— Нет, бежать бессмысленно. Они последовали за мной через океан; они преследуют меня на улицах. Я могу заколотить все двери и окна и они все равно появятся. Они приходят каждую ночь и ползают по кровати, и стараются заползти мне на лицо, а мне нужно хоть немного поспать, иначе я сойду с ума, они ползают ночью по моему лицу, ползают…
Ужасно было видеть, как он цедил слова сквозь
— Может, их убьет инсектицид. Нужно было сразу об этом подумать, но в панике я, конечно, обо всем позабыл. Да, я верю в средство от насекомых. Изумительно, правда? Сражаться с древним проклятием с помощью средства от насекомых, надо же.
Я наконец заговорил.
— Это жуки, не так ли?
— Да. Жуки-скарабеи. Ты ведь знаешь, что это за проклятие. Нельзя безнаказанно осквернить мумию, находящуюся под защитой Скарабея.
Я знал. Одно из древнейших проклятий, известных истории. Как и все легенды, эта возвращалась снова и снова. Быть может, мне удастся переубедить Хартли.
— Но почему ты навлек на себя проклятие? — спросил я.
Да, пожалуй, я попробую переубедить Хартли. Египетская лихорадка повредила его рассудок, которым овладела живописная легенда о проклятии. Если я буду рассуждать логически, то сумею, быть может, доказать ему, что все это — только галлюцинации.
— Почему ты навлек на себя проклятие? — повторил я.
Он немного помолчал и с трудом заговорил, точно слова тянули из него клещами.
— Я украл мумию. Я похитил мумию храмовой девственницы. Думаю, я просто обезумел — под этим солнцем с человеком что-то происходит. В саркофаге было золото, драгоценности и украшения. И надпись с Проклятием. Я заполучил и то, и другое.
Я глянул на него и понял, что он говорит правду.
— Потому-то я и не могу продолжать работу. Я похитил мумию, и я проклят. Я не верил, но появились эти ползучие твари, как и предупреждала надпись.
Вначале мне думалось, что в этом и состоит Проклятие, что жуки будут всюду следовать за мной, и там, где окажусь я, окажутся и они — что они будут вечно преследовать меня и обрекут меня на вечное одиночество. Но в последнее время я изменил свое мнение. Мне кажется, жуки станут орудием мести. Думаю, они собираются меня убить.
Откровенный бред.
— С тех пор я не открывал саркофаг. Боялся снова прочитать надпись. Футляр здесь, в доме — я запер его на замок и тебе не покажу. Я хочу его сжечь, но пока он мне еще нужен. Это ведь, в своем роде, единственное доказательство того, что я в своем уме. И если твари меня прикончат…
— Ну хватит! — твердо произнес я и начал свою речь. Не помню в точности, что я говорил, но из меня так и лились утешающие, сердечные, трезвые слова. Выслушав, он улыбнулся измученной улыбкой одержимого.
— Галлюцинации? Жуки настоящие, не сомневайся. Но откуда они появляются? В панелях нет никаких трещин. Стены прочны. И все же каждую ночь приходят жуки, карабкаются на кровать и стараются добраться до моего лица. Они не кусаются, только ползают. Их тысячи — черные легионы безмолвно ползущих тварей. Ползучие существа длиной в несколько дюймов. Я смахиваю их на пол, но стоит мне заснуть, и они появляются снова; они умны, а я не умею притворяться. Мне ни одного не удалось поймать — они очень быстро двигаются. Кажется, они читают мои мысли; они или Сила, которая их послала.