Безликое Воинство

Белоконь Андрей Валентинович

В очередной раз обращаю внимание читающего мою летопись, что в своих наблюдениях и оценках я могу быть многословной и занудной, равно как и непоследовательной и наивной, но исходя из того, что сказал мне учитель о важности именно этой темы («тут всякая подмеченная и при том достоверно описанная мелочь может оказаться многозначащей в постижении данного предмета»), я считаю своим долгом описать всё в возможных подробностях.

Кто такой анак и какова его роль на корабле-звездолёте? В Симбхале нам говорили, что эорианский корабль для его владельца подобен храму для бога, и в такой аналогии анак — жрец этого храма. Анаком в нашем языке называют дух места. Мой «ментальный советник» предлагает разные варианты перевода: олицетворение, аватар, демон, симбионт и даже талисман. От заклятого медальона я узнала также, что для поиска подходящего анака создатели звездолётов нередко посещают удалённые от Эоры и весьма причудливые миры. Хотя это вовсе не обязательно, но существо из чужого далёкого мира предпочтительнее для такой роли. Жук Пикусик был подобран отцом Айки, таинственным начальником эорианских стражей-штурмовиков, в одном из его путешествий на далёкий край Вселенной. Специально под этого жука Орх Масс создал звездолёт, а потом ещё настраивал их совместную конфигурацию. Но хотя конфигурация с анаком придаёт кораблю множество полезных свойств, это вовсе не означает, что анаки необходимы эорианам для путешествий по Вселенной. Эориане могут

перемещаться между мирами не только без анака, но даже без корабля. Например, у штурмовиков, двоих из которых я встретила, когда мы прибыли на «Пикус», есть такая тренировка или упражнение: их поодиночке отправляют в какой-нибудь случайный мир, и они должны самостоятельно вернуться в свой. На это у них есть жёсткий норматив, и они его, представьте, выполняют, и даже не считают такое упражнение сложным. Однако все эти сведения не слишком-то приближали меня к пониманию роли анака. Я считала, что он представляет персону звездолёта, и для управления кораблём именно с ним следует установить ментальный контакт. Но оказалось, что это не совсем так. То, с чем следует взаимодействовать, чтобы управлять — это анак и звездолёт. Как единое целое. Представлять себе, что они — это одно, было поначалу слишком уж непривычным, но у меня всё же получилось: таким вот единым Пикус вошёл в моё сознание, и я стала улавливать малейшие колебания его мыслей, а он — моих. Так я начала непосредственно управлять эорианским кораблём-звездолётом.

Попробую объяснить, как мне видится такой контакт. Не смотря на то, что огромный жук похож на простейшее создание, тем не менее, он имеет собственный, хотя и несложный рассудок, а также чувства — всё это столь безхитростное, что понять его не сложнее, чем трёхмесячного щенка. Но поскольку такие анаки, как Пикусик, не обладают мышлением, близким к человеческому, для управления кораблём их явно недостаточно — очевидно, именно поэтому эорианский звездолёт имеет собственный разум, который можно назвать математическим или искусственным. В конфигурации анак и корабль представляют собой единое целое, обладающее как живой душой, так и совершенным разумом — поэтому для управления кораблём взаимодействовать следует не с анаком, а с тем, что называется конфигурацией. Даже после разрыва тесной взаимосвязи с кораблём-звездолётом и его воплощённым духом как с единым созданием, когда мы уже отправились в обратный путь, я всё равно чувствовала многое из того, что с ним происходило.

На что это было похоже? Ни на что мне известное. Наверное, Айка права в том, что пользование «ментальным советником» раскрепостило меня должным образом, однако я напрасно ожидала, что звездолёт будет подчиняться моей воле примерно так же — всё оказалось совсем иначе! Я ещё никогда не испытывала таких ощущений. Даже вспоминая их теперь, с помощью заклятого медальона, я понимаю, что это уже ушло, и я смогу почувствовать такое вновь, только если мне опять позволят управлять эорианским кораблём. Разум мой не сказать чтобы слился, но на каком-то невероятно высоком уровне соединился с разумом корабля-звездолёта. Яркие образы стали приходить ко мне, легко проникая в моё сознание, но это были не зрительные и не чувственные образы, но нечто совершенно иное и, хотя осознавались они мной очень ясно, поначалу я их не понимала. Образы сообщали мне о чём-то и к чему-то призывали, но я не улавливала смысла в этих сообщениях. Как если бы кто-то громко, горячо и членораздельно говорил мне нечто важное на совершенно незнакомом мне языке, причём говорил о предмете, о котором я не имею ни малейшего понятия. Так продолжалось какое-то время, скорее всего, несколько мгновений, в течение которых я отчаянно старалась вникнуть в смысл этих образов, а потом я просто сказала, даже крикнула — мысленно — тому же Пикусу, что не понимаю его, и в следующие несколько мгновений всё это для меня прояснилось, образы стали понятными и очевидными. Если продолжить аналогию с языком, я не берусь теперь сказать, эорианский корабль заговорил на моём языке, или же я так сразу постигла его язык. Наверное, случилось одновременно и то, и другое, или же существует нечто третье… Тогда я словно бы пробудилась и невероятно ясно увидела всё сущее со стороны, и я вдруг стала всеобъемлющим, всевидящим и всемогущим существом, держащим в руках весь этот крохотный, хрупкий и такой простой мир, который изнутри казался мне огромным, несокрушимым и непостижимо сложным. Наверное, это было похоже на просветление сознания. И себя я видела как часть реальности, тоже можно сказать — со стороны: вся моя жизнь — и та, что я прожила на Гее, и моё пребывание и учёба в Симбхале, и эти недолгие, но такие насыщенные полтора дня, проведённые в мире Эоры, и даже прошлые мои воплощения, отрывочные и смутные воспоминания о которых посещали меня в мои детские годы, а теперь почти истёрлись из памяти — вся эта череда предстала передо мной светящейся стезёй. Её начало и конец были размыты, но большая часть представлялась чёткой и ясной. И я поняла, что вижу со стороны собственную судьбу и могу теперь даже с ней поступить так, как мне заблагорассудится! Я не находила больше в обстановке корабля-звездолёта и в антиподах чуждого мне мира: эорианский мир распахнул свои двери и я свободно вошла в них. Я окунулась с головой в их реальность и прониклась ей, стала воспринимать её, как родную. Я ощутила всем своим существом, что могу теперь всё, что только захочу. И, конечно, тут же пожелала, чтобы те, кого я люблю, за кого я беспокоюсь и о ком так болит моя душа, были живы, в безопасности, и пожелала ещё много всего другого, что теперь не могу припомнить даже с помощью медальона, и я тогда бросилась немедленно осуществить эти свои желания… Но лишь начав, сразу смутилась. Я вдруг остро почувствовала свою неготовность к такому всесилию, поняла, что не ведаю его границ и не могу представить последствий его использования, и я в испуге подумала, что, применив нежданно обретённую мною безграничную власть, по неведению нанесу непоправимый вред — не только близким, но всему этому миру, что держу теперь в своих руках. В памяти тогда всплыли слова Призраного Рудокопа о ребёнке, ломающем музыкальную шкатулку. Да, я действительно испугалась и попросилась обратно… Но меня отговорил Пикус. Он каким-то образом напомнил мне, что вся чудесная эорианская техника так же доброжелательна, как и её создатели, и она не позволит мне никого ненароком погубить. Тогда я наконец успокоилась, расслабилась и отдалась чувству свободы и всемогущества. Я вспомнила о своём задании и направилась к Гее, уже не сомневаясь, что приведу нас именно туда, куда следует, и на моих глазах маленький белый шарик Геи-пленницы Смутного Купола словно растворился, и на его месте возник очень красивый голубой с едва различимыми мазками облаков. Мой почтеннейший учитель иногда называет Гею Голубой Жемчужиной — вот такой она и стала. Я с замиранием сердца устремилась прямо к ней.

Я не чувствовала, будто управляю чем-то, я как будто управляла тогда собой. Не скажу, что корабль стал частью меня, или я стала кораблём, но это было очень легко, гораздо проще, чем я управилась бы с собственным телом. Корабль-звездолёт был для меня совершенно прозрачным, но я понимала, что это круговая панорама вокруг него передаётся прямо в моё сознание, создавая ощущение, будто летит одна лишь моя душа. Я опять вспомнила Призрачного Рудокопа, его рассказ о летящем в покровах мрака светлячке человеческой души. Этот образ угнетал меня, он представлялся мне слишком мрачным и безысходным, но теперь я испытала полёт души, который перекликался с этим образом, но воспринимался совершенно по иному. Он мигом вернул мне и уверенность, и душевное равновесие и, как

и обещала Айка, подарил невероятную радость! К этим чувствам вскоре прибавился и восторг от созерцания первозданной природы. Гелиос тогда как раз освещал Арктиду и большую часть Асии, облаков там было мало и почти на всём этом пространстве стояла прекрасная погода. Я начала со сверкающего снегами серпа Арктиды, а затем пересекла наискосок центральную и восточную части Асии. Раз уж эориане смогли создать копию родной планеты из своего далёкого прошлого, очевидно, они в совершенстве владеют искусством, которое называют привлечением миров, так и подо мной простиралась иная Гея — девственная, без следов деятельности людей. Материки, были хотя и узнаваемы, но в то же время выглядели какими-то другими — казалось, их очертания и рельеф изменились; тем не менее, я легко ориентировалась в географии. Я думаю, это была копия Геи из далёкого прошлого, может быть даже из тех времён, когда люди на ней ещё не появились. Одни области казались мне сверху пустынными, однообразными или просто не заслуживающими внимания и я пропускала их, стремительно пролетая мимо на большой высоте, и я с наслаждением ныряла вниз, когда мне казалось, что вот здесь можно увидеть что-то красивое. И я не ошибалась! Подобно стремительной птице я пролетала над увенчанными белоснежными пиками горными хребтами, живописными зелёными холмами, дремучими лесами, над речными долинами в обрамлении скал и заливных лугов, по которым текли блестящие извилистые русла рек, над дикими пляжами и изумрудными заливами, над похожими на зелёные пирожные на шоколадных блюдцах островами. Свежий воздух обдувал меня, я всем своим телом ощущала дуновения вольных ветров — тёплых и прохладных, сухих и влажных, насыщенных или едва разбавленных запахами той природы, которую они омывали, и я уверена, что это не было какой-то иллюзией — всё это было более, чем настоящее. До меня доносились шум ветвей деревьев, голоса зверей и птиц. Я слышала, как журчит вода, как плещутся о камни и шипят волны, накатываясь на прибрежный песок. Хотя я в своей жизни никогда не летала, уверена, что в тот раз было не так, как если бы я отправилась в полёт на дирижабле или аэроплане. Даже сравнение с птицей не передаёт этой свободы, лёгкости и ликования! Мне не нужно было заботиться о моём задании: я знала, что самые восхитительные виды — именно те, что больше всего мне понравились — Пикус запоминает для меня, и потом их можно будет представить во всей красе моему учителю. А мне тогда особенно приглянулась подёрнутая туманом долина с извилистым речным руслом. Вода реки блестела под утренними лучами как полированный металл, чуть дальше она разливалась в небольшое, почти круглое озеро, а за озером можно было разглядеть петляющие излучины, а ещё дальше — неровную линию то ли пляжей, то ли отмелей, за которой начиналась синь океана, простиравшаяся уже до самого прижатого облаками горизонта. Я подумала, что примерно так, наверное, выглядел Фаор до того, как там поселились люди… Я представляю теперь, как выглядит мой Элизиум: я живу в такой же прекрасной долине, в уютном доме на берегу спокойного озера, в воде которого по ночам отражаются звёзды, а в доме вместе со мной живут мои дети и Адиша-Вал, мой муж.

Хотя эта привлечённая Гея по большей части и правда была пустой, дикой и девственной, изредка мне всё же встречались каменные строения, напоминающие древние сооружения великанов в Симбхале. Несколько таких я заметила и на берегу круглого озера. Но всё это были безлюдные и давно заросшие руины. В той же живописной долине, по берегам реки, я заметила и копошащееся среди растительности скопление шалгурских планидий, о которых говорила мне Айка, ещё когда мы встретились на прозрачной галерее. Эти существа, с высоты напоминающие рой медленно ползающих насекомых, и правда были спокойны, словно не желали испортить мне впечатление от прекрасной природы.

В конце концов Гелиос позади меня подошёл к горизонту, небо там окрасилось в оранжевые и бордовые тона, а впереди уже наступили сумерки и я поняла, что пора заканчивать. В итоге то, ради чего мы покинули Светлые Чертоги, заняло (я справилась о времени у медальона) около двух часов, показавшихся мне считанными минутами. За это время «Пикус» облетел огромную территорию двух материков. Страждущая душа моя насытилась тончайшим эфиром восхитительной благости, я ощутила такое удовлетворение, как будто исполнилась давняя и сокровенная моя мечта и теперь мне уже нечего больше желать. И тогда Пикус мягко отпустил меня…

Я пришла в себя, точнее, ко мне вернулась моё обычное состояние, примерно то, которое было до начала нашего путешествия. Только корабль-звездолёт не кажется мне больше чужим, да и Пикусик больше не вызывает у меня страха. Теперь я прониклась к этому жуку, наверное, теми же чувствами, что Айка или Галш — доверием и душевной теплотой.

Мы направляемся к границе той самой Сферы (мы и ранее, на полдороге к Гее, где-то там останавливались), а потом «Пикус» устремится к Эоре, к легендарной планете хозяев Чертогов. Там Айка обещала угостить всех нас чем-то традиционно эорианским. Я пока не голодна, но жду этого с нетерпением! Галш в шутку напомнил ей, что анаку требуется прогулка, и ослепительная эорианка серьёзно ему ответила, что мы и жука возьмём с собой на эту заповедную планеты. Растёт дефицит насыщения — таинственная сила, которая пробивает барьер между мирами. Воплощённый дух-хранитель звездолёта, ещё недавно недвижно притаившийся в полумраке рядом со мной, зашевелился, перебирая членистыми ногами (их у него по пять с каждой стороны) и замахал огромными челюстями и длинными усами. Без своего корабля он просто огромный жук с разумом, может быть, какого-нибудь хмамая. Мне кажется, что ему тоже не терпится попасть на Эору — просто потому, что он чувствует: ему там позволят, наконец, погулять…

Встреча не границе

Когда «Пикус» доставил нас к границе Сферы, почти сразу же на звёздном небе, точнее, на панорамном экране, среди звёзд появился малюсенький мигающий контур. Я тогда почувствовала, в придачу ко всем неприятностям выброса, словно в меня плеснули едкой чёрной смолой, отмыться от которой мне едва ли будет под силу. Хотя само это ощущение быстро прошло, оно всё же оставило в моей душе след смутной тревоги.

— Кто-то там расположился, похоже на сенсорную сеть — сообщил нам Галш Талеса. — Техногены что ли? — Галш как раз произнёс то самое слово, означающее представителей миров, которые гораздо ближе по своему техническому развитию к эорианам, чем к нам. — Вот этот корабль самый большой.

На панорамном экране тут же появилось увеличенное изображение. Корабль выглядел довольно странно — как продолговатое нагромождение отдельных и при том разнообразных глыб с прямоугольными выступами, все они были матово-чёрными и смотрелось всё это настолько натурально, осязаемо, живо, что, казалось, он вплыл прямо внутрь зала управления «Пикусом». Я тогда чуть было не вскрикнула от удивления.

— Профили соответствуют большому экспедиционному судну и крейсерам ов'каавтис, — добавил эорианин задумчиво, назвав какое-то человечество техногенов. Название прозвучало для меня заковыристо, в первый раз я не смогла бы воспроизвести его на слух, но при этом слово показалось мне смутно знакомым.

Услышав его, Айка вдруг оживилась и воскликнула с нескрываемым восторгом:

— Как же мне повезло! Такие экземпляры! Галш, ты был прав: это построение типа «сеть», используется для поиска и перехвата других кораблей… Ну всё, я подключаю соглядатаев.

— Пополняешь коллекцию? — поинтересовался у неё Галш.

— Я давно хотела получить хотя бы один их крейсер, а здесь целый флот, да ещё с первоклассным искателем! Тётя Нисса теперь обзавидуется! — затем Айка добавила, обращаясь ко мне: — Виланка, ты приносишь мне удачу.