Безлюдье. Дилогия
Шрифт:
– А оно надо?
– шериф внимательно посмотрел на друга - Ты, что с ним сделал, Миша? У Мелехова от одного имени твоего тик начинается. А ни синяков, ни следов пыток на теле нет.
– Тебе лучше не знать, Илюха. Это наши проблемы.
– Ну как знаешь, командир, пошли.
Шериф вышел в маленький коридор и двинулся к небольшой камере, там находился только один пленный. Остальные рейдеры сидели в новом помещении, специально освобожденным под арестантские нужды. Вязунец расстегнул кобуру и молча открыл дверь. Бойко неторопливо
– Ну что скажешь, капитан? Завтра суд, ваша судьба будет решаться - атаман пристально взглянул в лицо пленного. Плечи у капитана непроизвольно опустились, но в глазах появилась отчаянная решимость. "Крепкий все-таки орешек, этот Мелехов" - подумалось Михаилу.
– А что сказать, атаман. Грешен, отвечу, за спинами других прятаться не привык.
– А от второго шанса не откажешься?
– Михаил опять взглянул с немым вопросом на капитана, он знал, что в этот момент глаза его засветились серебристым огнем. Мелехов, увидев такой оборот, слегка поежился, но голову не опустил, и ответил чуть захрипевшим голосом - Не откажусь.
– Тогда будет у тебя второй шанс, но придется кровавым потом отработать.
– Согласен.
– Точно? Ведь в своих надо будет стрелять.
– Не мои они, атаман, просто так карта легла. Меня уже просветили на счет ваших людей, живете вы тут нормально, по-человечески. А я что, нелюдь какая?
– Смотри, капитан. Если что не так, ответишь передо мною.
– Отвечу - Мелехов смело взглянул прямо в глаза своего палача, и в этом взгляде Бойко увидел именно то, что хотел.
– Тогда договорились.
Атаман вышел на крыльцо и посмотрел на небо, солнце уже село, только жалкие его отблески пунцово гуляли по вечно бегущим куда-то облакам. Похоже, погода опять менялась, ветер дул с севера.
В правлении, куда он заскочил, чтобы забрать нужные бумаги, его ждал сюрприз. Его маленький кабинет занимали Тормосова и Складников, видимо именно его и ждали. Полковник поначалу задал несколько рабочих вопросов касающихся завтрашнего дня. Затем слово взяла Татьяна Николаевна.
– Михаил Петрович, скажите мне, пожалуйста, вот обязательно завтра кого-то казнить? Ведь есть пример прошлогодних мятежников, они выдержали испытательный срок и потом неплохо себя проявили во время боя. Может не требуется вот такая излишняя жестокость?
– А это не у меня надо спрашивать, Татьяна Николаевна, а у народа. Как уж они решат, простить ли тех, кто пришел убивать их детей, или нет.
Тормосова опустила голову.
– Видите, ответ вы знаете. Это ведь были не просто солдаты, а каратели, с такими разговор у нас короткий.
– Но ведь не всех.
– Завтра решим - грубо оборвал ее Бойко, разговор стал ему не нравиться.
–
– женщина неожиданно повысила голос - Может у вас проблемы с психикой? Ходят странные слухи о сарае, полностью залитом кровью, и о вашем нервном срыве.
– Ах, вот вы о чем?
– Михаил откинулся на удобном офисном кресле, подарке "мародерщиков", посмотрел уничтожающе на Складникова и резко произнес - Значит так, Татьяна Николаевна, чтобы я подобного больше от вас не слышал! Не было никакого сарая! Вы хорошо запомнили? А вы, полковник, если я еще раз услышу подобные слухи, будете иметь дело лично со мной. И вам такой расклад сильно не понравится, зарубите это себе на носу! И знайте свое место!
Атаман "включил" на мгновение свой "фирменный" серебристый взгляд и бросил уничтожающий взгляд на пожилого человека, тот был в явном замешательстве. Полковник судорожно сглотнул и молча кивнул головой, осунувшееся лицо гэбиста разом побледнело. Похоже, ему сейчас крыть было нечем.
Оба посетителя одновременно подскочили и двинулись вон. Михаил посмотрел задумчиво на стол, подхватил папки с документами и вышел в большую приемную. Там за пультом дежурного сидела Наталья Печорина, а чуть дальше находился Подольский, который сразу отодвинулся в сторонку, и сделал постное лицо.
– Михаил Петрович, вы, что такое Складникову сказали? Он выглядел таким окривевшим, как будто три лимона съел, и это при его всегдашней невозмутимости! Какая кошка между вами опять пробежала?
– Жирная такая кошка - усмехнулся Михаил - Наш доблестный полковник все еще в шпионские игры играет, а это ему не тут. Времена нынче другие, неиграбельные.
– Да ладно, Миша, не гоняй. Такие уж у человека привычки остались от прошлого. А дело свое он крепко знает, согласись - Андрей уже пересел поближе к Наталье.
– Возможно - Михаил подошел к темному окну и, тяжело вздохнув, заметил - А у нас уже белые ночи начинаются. Небо высокое и хрустальное, свет три месяца не гаснет.
– Помню. Когда в первый год службы лето у вас началось, спать не мог ни фига. Потом уже свыкся, а местный народ и не спит вовсе, по набережной гуляет, сирень цветет, эх времечко было!
– Что, воспоминания романтические?
– Бойко обернулся к другу.
– Есть такие - мечтательно ответил Подольский и тут же получил в бок от Печориной.
– Вы это, голубки ненаглядные, когда мне заявление подадите?
– Какой такой заявление?
– сделал круглые глаза Андрей.
– Обычное, по форме, товарищ кавторанг. Прошу оформить мой брак в соответствии с действующим законодательством. А то, понимаешь, один лейтенант холостякует направо и налево, еще один капитан второго ранга корчит из себя самца-одиночку. Разлагаете мне, понимаешь, личный состав. Товарищи офицеры, какой есть ваш моральный облик после этого?
– Какой, какой облик, герр оберст?