Безлюдье. Дилогия
Шрифт:
– Сбежал-таки?
– удивился появлению брата Николай.
– Куда вы без меня - ответил довольный и улыбающийся во все тридцать три зуба Юрий - тащите из машины пакеты, я грузчиком не нанимался.
К костру уже приближались, погромыхивая чем-то стеклянным, братья Васильевы. Каменев же сел с Николаем в небольшую плоскодонку, и они пошли потихоньку в сторону небольшого островка, поросшего засохшим за зиму камышом. Стеклотару с содержимым быстренько опустили в проточную речушку. Аресьев уже заканчивал жарить рыбу, а Толик Рыбаков обмазав предварительно щуку глиной, раздвинул горячие угли и закопал ее под костром.
Народ начали созывать к костру. Николай с Максом вернулись обратно, в плетеных корзинках мельтешила серебром мелкая озерная рыба, ею уже занимался Андрей, прокалывая тонкими прутиками и сразу же укладывая на мангал. А в освободившуюся лодку залез Паша Васильев и поплыл в сторону поселка, ему сегодня в ночь дежурить. Мужики быстро соорудили подобие стола, выставили разнокалиберные бутылки, немудреную закуску. Наконец, все собрались вместе и налили первую. Не сговариваясь, мужчины выпили за здоровье всех присутствующих. Холодненькая водка хорошо пошла, Михаил тоже решил не выпендриваться и пил настоящий мужской напиток. Закусили жареной рыбешкой и солеными огурчиками, попутно макая свежим луком в рассыпанную на бумаге соль. Нашлась на импровизированном столе даже банка с консервированным армейским шпиком. Хлеб был свой, серый. Черного, к сожалению, здесь не пекли, не та мука. Аресьев быстренько пробежал прозрачной струйкой по подставленным стаканам, теперь пили за тех, кто ушел недавно в "страну вечной охоты".
Михаил поставил стакан на клеенку, подхватил вилкой кусок сала. Потом он неторопливо огляделся, в костер недавно подкинули дров, и лица друзей на фоне затухающего заката оказались подсвеченными багровыми волнами разгорающегося огня. Все молчали, видимо, воспоминания недавнего боя нахлынули. Теребили в руках мелкую озерную рыбешку, вздыхали и посматривали в сторону озера, отражающего зеркальной гладью последние отблески заходящего солнца.
– Ну, что замолчали?
– Михаил оглядел еще раз друзей - Мы то живы, жизнь идет.
– Да парней жалко - вскинул голову Сергей Туполев - и как вспомню сам бой. Жутко было, пули свистят, что-то колотит по стенам. Степан Карпов, Андрюха, Леха с нашего десятка, Решетников с Алфимово, плотником у меня был, в самом начале боя погиб. Жена и две дочки остались. Эх...
– И не говори - Анатолий поежился могучими плечами - я три раза чуть не обделался, пока в кузове самосвала ехали, а по стенкам самосвала пули хлестали. Кузов гудит, а мы матом несем... Хорошо, что тренировались часто, пока голова соображает, руки делают. Правильно нас тогда лейтенант гонял, и потерь из-за этого меньше получилось. Иначе бы задавили нас, те еще волчары шли - он посмотрел на Михаила - При тебе Андрюху Великанова убили?
–
– А ты на хрена, вообще, геройствовать то полез? Могло и тебе не повезти, бой к концу же шел, и так их прижали. Мы потом бандитов просто гранатами закидывали, ну еще шашек с газом добавляли. В моем десятке ни одного ранения больше не было.
– Да черт знает - Михаил досадливо махнул рукой - хотел глянуть что, да как.
– Вот и нагляделся - буркнул Туполев - еле потом откачали. Крыша у него, видишь, поехала.
Михаил непонимающе глянул на друга. Тут в разговор вмешался Николай.
– Да в курсе он всех событий, Миха, вечером, думаешь, кто тебя с Полиной увез?
– Значит и остальные - Бойко растерялся.
– Так мы же друзья, все-таки - Аресьев разлил новую порцию. Пили уже без тостов - Девку ты отхватил, конечно, знатную. Мы уж подумали, все... семейной жизни атамана пришел конец.
– Да нет - Михаил взял нож и стал открывать новую банку, уже с маринованными шампиньонами - нельзя так сразу резать. Будем считать, что это была случайность. Кто еще знает о случившемся?
– Да кроме нас никто, ну Ольга еще - Сергей понимающе посмотрел на друга - но сам знаешь, она как партизан, молчок. Ты, вообще, странный стал в последние дни. Говорят, у тебя глаза, как у волка горят? Гэбешника строишь, как салагу, ох, круто берешь, Мишка!
– А чего делать? Изменила нас эта радиация здорово, или еще не почуяли?
– Есть такое дело - засмеялся Туполев - Оля уже жалуется, что часто, мол, пристаю. Хоть по девкам бегай! Блин, стоит, как в двадцать пять, а оно мне надо?
Все засмеялись, солнце окончательно село, и свет давал только притухший немного огонь. Мужчины спохватились и быстро раскочегарили костер.
– Да я смотрю, ты печальным, Серега, как-то не выглядишь - Юра ловко перехватил очередной стакан с прозрачным напитком - да и баб кругом полно, мужиков вот не хватает.
– А на Руси всегда так было, мужики то на войне, то на революции - Михаил махнул следующую стопку - Ох, хороша советская власть!
– Тьфу ты!
– поперхнулся косточкой Николай - Ну что за дрянь такая речная, кости одни. Эх, сейчас бы семужки, да палтуса, да хоть сига нормального!
Все дружно загомонили, вспоминая поморскую рыбную снедь, не зря архангельских завсегда трескоедами называли. В советское время с колбасой там был всегда напряг, народ на рыбу плотно налегал. Треска свежая, треска соленая, треска копченая, даже колбасу местный комбинат из рыбы делал! А еще палтус, какие из него знатные кулебяки выходили! Зубатка синяя, зубатка пестрая, камбала, морской ерш. Ерш вяленный - мечта всех любителей пива, не дай бог, подсадишь какого иногороднего жителя на эту рыбку, ведь жизни у него без ершика не будет! Кроме северных портовых городов, нигде в продаже сего лакомства нет! Да и местная северная мелкота: навага, корюшка, сиг, озерная форель. Навагу весной жарили огромными сковородами и щелкали как семечки, стоила копейки, дешевле лимонада. Ну и, конечно же, царь рыба - семужка! Звено солененькой рыбицы завсегда на праздничном столе присутствовала, и в самом его центре. Мезенская или Двинская, жирная, прямо текущая салом, не то, что эта искусственная норвежская дрянь. А беломорская селедочка, звезда местного рыбного рынка! Да и ко всему прочему океанские траулеры завозили в северные магазины тонны всяческих скумбрий, ставрид, хеков. Даже акулье мясо свободно лежало на прилавках, только его никто не брал. Избалованы были поморы рыбкой, ох избалованы!