Безмолвная земля

Джойс Грэм

— Правда?

— Да.

— Значит, нам ничто не угрожает?

— И не угрожало. Но мы обманули смерть и получили дополнительное время, потому что не могли расстаться.

— Не может быть…

— Может. Мы получили дополнительное время. Греза настоящего для нас прервана. Мы все видим сквозь щелку между жизнью и смертью.

— О чем ты говоришь?

— Наша любовь. Она дала нам излишек времени. Она обманула смерть.

— Но это же хорошо, правда? Ведь хорошо, Джейк?

— Да, хорошо.

С гор долетел чуть слышный,

почти неразличимый трепещущий звук, который оба услышали, хотя еще не узнали.

— Что-то не радостно от твоих слов, — покачала головой Зоя.

— Потому что знаешь, что произойдет?

— Не знаю.

— Знаешь. Ты знаешь, что будет. Прислушайся.

Издали донесся ритмичный звук, похожий на звяканье льда в стакане или свистящую одышку старого паровоза, взбирающегося в горку.

— Что это, Джейк?

— Ты знаешь.

— Нет, но хочу знать.

— Не тревожься, это к добру. Все хорошо.

— Что ж тут хорошего?

— Я тебя сберегал. Думал, согреваю, но, оказалось, сберегал. Тебя. Нашу любовь. Нас.

— Мы все одолеем… Ведь прежде справлялись… Ребенок…

— Нет, наступает конец. Мы обманули смерть, но лишь ненадолго.

Дробный звук, в морозном воздухе казавшийся посвистом, стал ближе. Теперь Зоя его узнала.

— Ты меня покидаешь, Джейк? Бросаешь здесь одну?

— Послушай меня. Мы с тобой созданы из того, что делали вместе. Когда пили вино, говоря, что у него тот или иной вкус, значит, таким он и был. Мы помогали друг другу его вспомнить.

К приближавшемуся чудному звуку, звону сбруйных колокольцев, теперь прибавился глухой топот копыт по снегу.

— Пожалуйста, не оставляй меня.

— Вся наша жизнь, твоя и моя, это череда радости и печали, которые навеки сгинут, если о них не напоминать.

Из мрака возник огромный вороной жеребец, чью сбрую украшали звонкие колокольцы; покачивая роскошным султаном цвета вина в хрустальном бокале, цвета Христовой крови в серебряном потире, он поводил взмокшими блестящими боками, из ноздрей его густыми клубами валил пар, зависавший в студеном воздухе.

— Ты не посмеешь бросить меня в снегах! Нет! Не посмеешь!

— Нынче верховожу я, милая моя девочка, и место лишь для одного.

— Нет! Не хочу!

— От тебя нужно только одно: не забывать.

Зоя мертвой хваткой вцепилась в него:

— Не пущу!

— Ведь ты сумеешь, правда? Сумеешь не забыть. — Джейк легонько постучал пальцем по ее лбу. — Просто не закрывай этот глаз. И ты увидишь меня. Повсюду.

Он высвободился из ее рук.

Запряженный в сани гигантский жеребец рысцой свернул на дорогу, уходившую прочь. Джейк медленно зашагал ему наперерез.

— Джейк! — истошно возопила Зоя, не веря, что он вот так от нее уходит.

Крик его не остановил. Он размеренно вышагивал по снежной целине. На взгорке конь чуть сбавил ход. Джейк уже прошел часть пути, когда Зоя кинулась следом. Но силы ее оставили. Хотя Джейк шел, а она бежала,

расстояние между ними не сокращалось. Зоя поднажала, но необъяснимый разрыв между ними лишь увеличился. Она падала, поднималась и вновь бежала, оскальзываясь и проваливаясь в снег.

В какой-то миг показалось, что Джейк разминется с упряжкой, но взмыленный жеребец будто нарочно с рысцы перешел на спорый шаг, и он, поймав подножку, благополучно перевалился на обитое черной замшей сиденье. Конь тряхнул головой и вновь зарысил, набирая скорость на укатанной дороге.

Зоя все еще пыталась догнать Джейка и в какой-то момент даже поравнялась с упряжкой. Она хотела запрыгнуть в сани, но подножка будто уклонилась, и повозка, вдруг опять достигнув невероятных размеров, заставивших ее чувствовать себя гномом, проскользнула мимо руки. Окликая мужа, Зоя рухнула на колени.

Сэди, мчавшаяся рядом с санями, приостановилась и глянула на нее. А потом, вновь припустив по снегу, догнала хозяина, прежде чем конь и сани скрылись в вихревой мгле.

16

Ошеломленная, Зоя застыла. И мысли не было, что Джейк ее бросит. Она огляделась: слева бескрайний простор заснеженного горного склона, справа темные озерца сосен. Поселок, дотоле предлагавший какие-никакие удобства и ресурсы, исчез. Совсем одна. Беременная.

Мигавшие уголья костра лишь напомнили о холоде, пробиравшем до костей. Осталось всего с полдюжины поленьев. Чурбак, показавшийся невесомым, тотчас вспыхнул и немыслимо быстро сгорел. Закутавшись в одеяло, Зоя обессиленно сгорбилась над огнем, чувствуя боль в сердце, стиснутом цепкими стеклянными пальцами холода.

Она взглянула на звезды в зимнем небе. Неисчислимое множество, доселе невиданное. Звезды на нее не смотрели. Даже как будто отвернулись, жестокие и равнодушные.

Сгоревшее полено рассыпалось в прах. Зоя подбросила еще пару поленьев, которые мгновенно вспыхнули. Наверстывая отставание, время неслось как бешеное. Дрова горели точно бумажная кипа. Зоя положила в огонь последний чурбак, словно желая узнать, что произойдет в сем мимолетном бытии, когда все жизненные источники иссякнут. В такую стужу уцелеть невозможно. Глядя на огонь, она поглаживала живот.

Придет смерть, настоящая смерть — успение. Интересно, выдернет ли она жгучее жало предательства Джейка?

Сознание меркло, точно прогоревшие уголья. И тут они появились. Возникнув из снега, призрачные тени медленно приближались. Смутные силуэты на искрящемся звездным светом снегу. Кое-кто с трубами. Вот один поднес трубу к губам и басовито, протяжно протрубил. Другие дудели в серебряные свистульки. Грянули иные трубы. Тени приближались, окружая Зою.

Значит, вот как ее заберут. Наверное, это демоны, что пришли за ней. Вперемежку с трубными гласами и писком свистулек слышались крики, сливавшиеся в многоголосый хор. Тени замыкали круг.