Безмолвный мысли знак: рассказы о невербальной коммуникации
Шрифт:
– В основном? – уточнил Мараг.
– Есть и наёмники. Как за любую работу, за эту тоже платят.
– На них нет цепей, и стен у Ахрана нет. Почему они не бегут? – удивление Марага было столь искренним, что Карш невольно подумал, о том, как впервые также расспрашивал об этом Отца.
– Потому что заключённые работают в шахте, а все, кого ты видишь, здесь по своей воле. Им некуда бежать, это их дом. Дети и внуки рабов, они остаются сначала с родителями, а после… Страх и привычка приковывают к месту крепче цепей.
– А самые отпетые
Карш вздохнул. Неужели и он когда-то был таким? Нет, не может быть.
– Дальше я сам, – Карш кивнул в сторону крытых рядов. – Найди там Живоглота, передай вот эту расписку и сгрузи товар. Как освободишься – жди в «Льдянке». Это единственный трактир в Ахран – мимо не пройдёшь.
Мараг свернул, Карш бросил взгляд на гварника и мысленно простился с четвертью возможной прибыли, а после взглянул на элвинг.
– Надолго мы здесь? – хрипло спросила Ашри и поёжилась. – Дурное место, Сварг волнуется.
– Мне нужно решить дела, а вы пока можете подождать в Морозной долине, – Карш указал в сторону выложенной плитами дорожки, ручейком убегающей к горе. – Держись этой тропы. Обычно в долине тихо. Легенды и суеверия берегут её от тхару.
– Там живут драконы? – усмехнулась элвинг.
– Дартаутиру, – ответил Карш. – Но при свете Орта из руин они не выходят.
При упоминании руин уши элвинг дрогнули, а в глазах блеснула искра.
Кайрин подпрыгнул, повернул и в несколько прыжков оказался на тропе к долине.
– Странная ты, Ашри, – чуть слышно проговорил Карш. – Странная до самых кончиков своих ушей и немного больше.
Карш посмотрел вслед наёмнице и направил Золотинку к самому большому из каменных домов, высеченному прямо в скале. Если верить Сигру, именно там ожидал его Каднир Дол Ахран – наместник Ахрана.
Спешившись у самого крыльца, Карш вынул из торбы Золотинки мешочек с оплатой. Пальцы почувствовали сквозь ткань острые грани рубинов. Кто же будет искать такое сокровище в зерне и слюнях гвара? Довольный собой, караванщик нырнул в низкий проём, прикрытый вытертой шкурой. Впервые он встречался с наместником Ахран и даже Дхару не рассказывал о том, что скрывается в этом доме.
Глаза быстро привыкли к полумраку, пройдя длинным коридором, увешанным потемневшими портретами с неразличимыми лицами и выстланными выцветшими коврами, Карш оказался у двери. Стерегущий резную дверь громила затребовал показать печать и назвать имя. Карш достал конверт, не выпуская из рук, повернул алым сургучом к стражу, и тот пустил его внутрь. В самом центре квадратного зала за длинным каменным столом сидел стройный мужчина.
– Жар не потревожит тебя, тарука, – мягким бархатом проговорил наместник и плавным движением тонкой изящной кисти указал на свободный стул. – Прошу.
– Хранит пустыня твой след, Вэл Каднир, – присаживаясь, ответил Карш.
– Просто Каднир, – мягко поправил наместник Карша. – Здесь нет господ, лишь рабы.
Лёгким
– Моё имя лишь благоречивая замена, – развёл руками Каднир. – Оно буквально означает «раб долины Ахран». Все, кто был до меня, и все, кто будет после. Мой отец, мой дед… На мне нет цепей, но это не значит, что я не прикован. Так чем я могу служить?
Карш посмотрел на Каднира. Чистокровный силурийский элвинг – диковинка, сравнимая с кайрином.
– Да, удивительное дело – видеть в песках элвинга, – мягко рассмеялся Каднир. – Но из века в век, пока кирка врезается в морозный камень, мой род наследует должность и теряет имя. Слышишь, Вэл Карш? Так бьётся холодное сердце Мэй.
Карш прислушался, но не услышал ничего, кроме лёгкого скрипа кресла наместника.
– У меня особый заказ, – караванщик протянул письмо.
Каднир принял конверт, взломал печать и пробежался по тексту. Стоило ему отвести взгляд, как пергамент вспыхнул и развеялся пеплом.
– Всё как всегда, – устало бросил элвинг и даже зевнул. – Особый заказ, особая оплата. Давай, не тяни.
Карш вынул мешочек, на миг вспомнив, как ловко остроухая наглячка срезала у него кошель с «драконами».
– Какие-то проблемы? – элвинг подался вперёд, облокотился на стол и уставился серебристыми глазами на Карша.
– Всё в порядке, – караванщик положил плату на середину стола. – Непривычно нырнуть с жару в холод.
– Ах, это, – элвинг понимающе кивнул. – Непостижимо, и правда, как Мэй допустила целую гору холодовика у себя под носом.
Каднир поднялся, подошёл к стене, что вся сплошь состояла из выдвижных ящичков. Как огромный архив или соты, подумал Карш.
– Но есть и плюсы! – элвинг откинул прядь волос за длинное ухо. – Консервация! Кожа ужасно портится от пылающего Орта. Жар, песок… Невозможно!
Движения элвинга были плавны, словно приручённое пламя или сытая змея, струящаяся по белому камню Энхар. Каднир вынул ключ, открыл нужную дверцу, достал свёрток и вернулся за стол.
– Помни, тарука, это очень сильное средство, – Каднир положил свёрток рядом с мешочком. – Стоит лишь коснуться его…
– Я не хочу знать, что это, – прервал его Карш.
– Мудро, – склонил голову на руки Каднир и вздохнул. – Очень умно. Позволь тогда угостить тебя.
Каднир ловко достал из-под стола чаши и кувшин. Карш смотрел, как льётся в стакан густая алая жидкость, но взгляд всё время возвращался к свёртку, скользил по материи…
– Пару бутылок возьмёшь тоже? – замер элвинг. – Последний урожай был великолепен! Обошлось без трагедий при сборе, и нет этого мерзкого привкуса железа. Это, кажется, бутылки с пятьсот восьмой до шестьсот третьей, – Каднир зашептал. – А потом всё-таки не обошлось без трагедий.