Безмолвный убийца
Шрифт:
— На какой машине он ездит? — спросил Дэвенпорт.
— На «кадиллаке».
— Новом?
— Не-е-е, старом. Такой здоровый «кадиллак», зеленый, с белой крышей.
— Как ты думаешь, он все еще там?
Лонни пожал плечами.
— Может, и там. Мне показалось, что он болтается в тех краях уже некоторое время. Там были девчонки, он устроил с ними вечеринку, так вот, они вели себя так, будто хорошо его знают…
Они опросили еще около полудюжины мелких скупщиков краденого. Каждые
— Никто не отвечает?
— Никто не отвечает, — кивала она, и они отправлялись искать очередных скупщиков.
«Настоящий ковбой в юбке», — подумал Лукас, наблюдая за тем, как Фелл ведет машину. Но она родилась не в то время и не в том месте, а именно в Бронксе. Ей гораздо больше подошло бы жить в Дакоте или Монтане: стройная фигура с широкими плечами, лицо с высокими скулами, вьющиеся рыжие волосы, удерживаемые заколками. Шрам в углу рта.
Она рассказала ему, что ее ударили бутылкой с отбитым горлышком, когда она еще патрулировала улицы.
— Вот что получаешь, когда мешаешь двум придуркам прикончить друг друга.
Малышка Заляцки, до того как у нее выпали все зубы, возможно, действительно была малышкой. Она покачала головой и улыбнулась Лукасу беззубым ртом.
— Я ничего не знаю про ваше медицинское дерьмо, — заявила она. — Пару недель назад я достала триста упаковок подгузников, вот вам и вся медицина. «Хаггис» хорошо продается. Иди с ними в Гарлем и торгуй на каком-нибудь углу, и все дела… — Она щелкнула пальцами. — Но больничное оборудование… кто знает?
— Солнце садится, — заметила Фелл, когда они снова вышли на улицу.
Лукас посмотрел на небо: пыльное солнце зависло над западными районами города.
— И все равно жарко.
— Подожди, когда наступит август. Вот тогда будет действительно жарко. Это еще ничего… Мне нужно позвонить.
Чуть впереди лысый мужчина в джинсовой куртке повернулся лицом к зданию, уперся ладонью в стену и начал мочиться. Лукас дождался, когда он закончит, заставил себя успокоиться и зашагал дальше по улице. Никаких проблем.
— Он дома. Телефон занят, — сказала Фелл, вернувшись.
В наступающих сумерках они полчаса ехали по городу через район прибрежных складов. Наконец Фелл сбросила скорость, круто развернулась и ударилась правыми колесами о поребрик. Она заглушила двигатель, положила приемник на пол у заднего сиденья, вытащила из-под него табличку с надписью «Радио внутри нет» и бросила ее на приборную доску.
— Это касается даже полицейских машин?
— Особенно полицейских машин. В них можно поживиться много чем хорошим. По крайней мере, так считается.
Лукас выбрался наружу, потянулся, зевнул и провел большим пальцем по ремню под курткой, нащупывая кожаную кобуру фирмы «Бьянки». Улицу окутывали глубокие тени, тут и там виднелись ниши с дверными проемами и запертые
Красный кирпичный куб без каких-либо обозначений или номера возвышался у них над головами, точно один из персонажей «Безумных мелодий». [9] Ряды окон начинались примерно на уровне третьего этажа; окна были узкими и вытянутыми и с третьего по одиннадцатый этаж все до одного темными, как оникс. Освещена была только половина самого верхнего этажа.
9
Мультсериал киностудии «Уорнер бразерс».
— Свет горит, — сказала Фелл.
— Странное место для жизни, — заметил Лукас, оглядываясь по сторонам.
Горячий влажный бриз с реки лениво толкал по улице обрывки бумаги. Он был вонючим, как дыхание старика с плохими зубами. Они находились совсем рядом с Гудзоном, где-то среди Двадцатых улиц.
— Джейки Смит довольно странный человек, — ответила Фелл.
Дэвенпорт подошел к двери, но она схватила его за руку.
— Подожди. Дай мне пару минут.
Она пошарила в сумке и достала пачку «Лаки страйк».
— Ты много куришь, — сказал Лукас, наблюдая за ней. — Дурная привычка.
— Да, зато мне не нужен будильник.
— Как это? — удивился он.
— Каждое утро ровно в семь часов я просыпаюсь от кашля.
Лукас не улыбнулся. Фелл внимательно посмотрела на него.
— Я пошутила, Дэвенпорт.
— Ага, в глубине души я умираю от хохота, — ответил он, но в следующее мгновение все-таки улыбнулся.
Фелл постучала сигаретой по коробку со спичками, привычным движением сунула ее в рот, прикрыла рукой и закурила.
— Ты ведь не собираешься читать мне дурацкие нотации?
— Я не знаю, что это такое, — парировал Лукас.
Он вставил палец между воротником и шеей, которая на ощупь казалась шершавой, как наждак. Если бы потертость кожи была смертельной болезнью, его бы уже похоронили.
— Я видела фотографии Беккера после ареста, — сказала Фелл. — Он выглядел так, будто его ткнули лицом в работающий блендер. Если ты проделаешь такое в Нью-Йорке с человеком, имеющим связи в деловой части города, как, например, Джейки, твоя проклятая карьера тоже отправится в блендер.
— У меня нет карьеры, — заметил Лукас.
— А у меня есть, — проговорила Фелл. — Еще четыре года, и я уволюсь. И я хочу этого дождаться.
— Что ты собираешься делать, когда уволишься? — спросил Дэвенпорт, чтобы поддержать разговор.
Он запрокинул голову и посмотрел вверх. В Нью-Йорке он делал это постоянно, даже рядом с двенадцатиэтажными зданиями.
— Переберусь во Флориду или в Голливуд и стану работать официанткой топлес.
— Что-о?
Он уставился на нее, донельзя удивленный этим ответом.