Безнадёжная любовь
Шрифт:
Сашенька, милая, родная Сашенька! Твое присутствие всегда охраняло ее. Почему сегодня тебя не оказалось рядом? Почему мысли о тебе не остановили ее? Сашенька! Как же так? Почему хотя бы час, хотя бы минуту она смогла быть счастлива без тебя? Без тебя и без Алешки. Неужели такое возможно: вернуться на пять лет назад? Неужели такое возможно: по-прежнему любить пять лет спустя, пять лет, ни несчастных, мрачных пять лет, а спустя пять лет теплого покоя и счастья?
Удивительный месяц, так не похожий на всю ее остальную жизнь, до предела насыщенный событиями и неизведанными ранее переживаниями.
Она прекрасно знала: нелепо и смешно любить, когда ее любви суждено просуществовать всего лишь месяц. Зачем поддаваться ей? Зачем верить в нее? И не удержалась: поддалась, поверила.
Она уезжала и не понимала, что уезжает. И уже дома очень удивлялась, что не может видеть его рядом, совершенно, абсолютно не может. Она знала: не стоит плакать и убиваться, не стоит всю жизнь посвящать воспоминаниям и мечтам о случайном романе, банальном летнем романе на берегу теплого, ласкового моря. И она старалась не вспоминать.
Она ответила взаимностью симпатичному, влюбленному в нее парню, вначале только затем, чтобы заглушить память, чтобы вытеснить из нее то, что необходимо непременно забыть. А Лешка был нежен, внимателен и настойчив, и она наконец-то поняла, как нуждается в нем, как не может жить без него, и как любит. И она вышла за него замуж (а почему бы ей ни выйти?), и ощутила себя счастливой и довольной, и даже послушно согласилась ехать с ним хоть на край света. Как жаль, что действительно не на край света!
А Сашенька и баба Сима мирно дремали, когда она вернулась.
И Алешка, конечно, пришел поздно, усталый и обессиленный, уже в кровати обнял ее. Она вложила свою ладонь ему в руку, и он улыбнулся, засыпая.
4
Аня собирала Сашеньку и разговаривала с ней.
— Скоро у папы день рождения. А что мы ему подарим? Пойдем-ка, что-нибудь поищем! Ты мне поможешь? Правда? Вот уж мы с тобой выберем!
Баба Сима тихонько заглянула в дверь.
— Анечка! Как же ты с ребенком по магазинам побежишь? Одна морока. Я с ней посижу, а ты иди. Что ж такого? Я и погуляю, и покормлю. Или ты мне не доверяешь?
— Но… — Аня растерянно и чуть жалобно посмотрела на бабу Симу, будто короткое расставание с дочкой казалось ей мучительно невыносимым.
И все-таки из подъезда она вышла одна, мельком огляделась и опустила глаза. Одновременно она почувствовала облегчение и разочарование. Стараясь выглядеть уверенной, Аня направилась прочь от дома, пытаясь не обращать внимания на прохожих, но иногда невольно с тревогой и надеждой вглядывалась в их отчужденные лица. Она думала, ей все равно, куда идти, часто пристраивалась к особенно напористому и густому потоку людей, спешивших по своим делам, ведь, наверняка, у них были одинаковые заботы.
Зачем она вспомнила о Лешкином дне рождения и внушила себе, что ей обязательно сегодня необходимо приобрести для него подарок? Она же могла подождать, впереди еще много времени. И разве имела она право дарить мужу подарки после того, что сделала?
Постепенно общий ритм, пестрота и шумность увлекли ее. Она с интересом рассматривала вещи, обращала внимание на то, что выбирают другие, мысленно соглашалась или насмешничала. Она увлеклась, представляя различные варианты подарков. В одном магазине на глаза ей попалась маленькая плюшевая подушечка ярко-алого цвета в виде сердца. Она некоторое время иронично рассматривала ее, раздумывая, но, ничего не решив, вышла на улицу и подошла к автобусной остановке.
Мимо мчались машины, чуть слышно и тарахтя на всю улицу, легко скользя по асфальту и громыхая тяжелыми грузами. Аня почти не обращала на них внимания, лишь иногда примечала особенно оригинальный цвет или особенно впечатляющее дребезжание. Постоянный автомобильный поток был ровен и равнодушен, даже обгоны и перестановки не нарушали его плавного двухстороннего стремления навстречу друг другу и еще чему-то, только водителю и пассажирам известному и понятному.
Внезапно нарушив стройный порядок, одна машина выбилась из общего ритма, резко затормозила. Задняя дверь стремительно распахнулась, кто-то легкомысленно и нетерпеливо выскочил из нее, чуть не попав под колеса едущего следом автомобиля. Отчаянный скрип тормозов разорвал воздух, мгновенно захватив внимание случайно оказавшихся поблизости людей. Кое-кто даже вскрикнул испуганно.
Аня тоже чуть не закричала. Мгновенное предчувствие ужасного остановило сердце и прервало дыхание. Она даже не сразу узнала того, кто выпрыгнул на дорогу из остановившейся машины, и весьма спокойно, ни на кого не обращая внимания, направлялся прямо к ней.
Сердце, все еще переживая роковую секунду, бешено колотилось. Оно не могло успокоиться сразу, не наметавшись и не намаявшись. И в глазах все еще читался испуг.
— Ты — ненормальный! — пусть в голосе звучали осуждение и упрек, ей очень хотелось дотронуться до него, убедиться, что он цел и невредим. — Ты — ненормальный!
— Да. Когда я рядом с тобой.
Их все еще разглядывали с интересом и любопытством, стараясь проникнуть в их разговор и объяснить их поступки.
— Только ни к чему было рисковать.
— Отчего же? Ради тебя я готов выпрыгнуть с самолета, остановить танк, переплыть океан.
Она посмотрела недоверчиво, у нее имелись причины.
— А как насчет того, чтобы проехать пару суток на поезде?
— Что? — раздалось изумленно, но ее глаза ловко спрятались от его вопросительного взгляда.
— Ничего, — она сразу же отказалась от своих слов. — Просто ты говоришь глупости.
— Наверное, — он провел по ее руке, от плеча к кисти, потом бережно сжал тонкие пальцы. — Слушай. Я жутко хочу есть. Нужно срочно отыскать местечко, где кормят. Иначе, я умру с голода, — и потянул ее за собой.