Безоблачное небо
Шрифт:
– Вы уверены?
– Сильные ожоги на ногах и теле... Организм просто не справляется.
Первый полет. Руки дрожат, по спине течет пот. Но в наушниках звучит спокойный, чуть хрипловатый мамин голос:
– Расслабься, Ирвин, взлететь каждый дурак сможет, и в воздухе тоже держаться не сложно. Помнишь, что самое главное?
– Приземлиться?
– Ха! Еще ни один самолет не остался
Еще бы не понять, мама. Это наш единственный самолет. Запчастей на него нет, топливо стоит дорого, а клану до нас никакого дела. Случись что с ним - мне до конца жизни вкалывать, не разгибаясь на чьей-нибудь шахте или каменоломне.
– Видите? Выбора нет, действовать надо сейчас.
Тяжелый вздох.
– Он вас за это не поблагодарит.
– Мне самому это не доставляет никакого удовольствия! Но выбора нет! Сестра! Хлороформ!
В зале тишина. Все смотрят на меня. Кто-то осуждающе, кто-то с презрением, некоторые даже с радостью.
– Ты все сказал?
– спокойно, даже равнодушно спрашивает старейшина клана, старый седой горец сидящий на подушках на почетном месте.
– Да!
– с вызовом ответил я.
– Пусть самолет оставляет и идет!
– Он мой!
– прорычал я, неосознанным движением выхватывая нож.
– Ирвин-Ирвин, - качая головой, со вздохом произносит женщина стоящая рядом со мной.
– Ты так ничего и не понял...
В каменном зале прохладно и сыро, несмотря на жарко горящие дрова в очаге. На улице шумит сильный дождь.
– Ирвин сын Ибриса и Тайлы, можешь идти своей дорогой, - с незаметной усмешкой произносит вердикт старейшина.
Развернувшись, я вышел из зала. Больше меня ничего не связывало с родным кланом. Впрочем, он никогда и не был для меня родным. Они не приняли мою мать, да и меня тоже. Я так и остался для них полукровкой... сыном чужачки...
Опять больно... сознание плывет...
– Доктор! Давление упало, пульс нитевидный!
– Срочно...! И два кубика... !
Темнота...
– Привет, - парень дружелюбно улыбается, вытирает о грязную штанину руку и протягивает её для рукопожатия.
– Ты Ирвин? Я Альфред, твой стрелок и штурман. Очень приятно!
– Стрелять умеешь?
– спрашиваю я.
– Из пулемета нет, а вообще да, но в основном по уткам да банкам.
....
–
Едва самолет остановился, я выскочил из кабины и бросился к Альфреду, но было уже поздно. Парень висел на ремнях, безвольно опустив руки, а из трех дыр на груди лениво сочилась кровь. Мой первый напарник...
Время от времени я ненадолго приходил в себя, но потом опять проваливался в тяжелое забытьё, наполненное полубредовыми видениями и обрывочными воспоминаниями прошлого. Из-за лекарств я почти не отличал явь от бреда и с трудом понимал, где нахожусь...
Вторые сутки за штурвалом. От усталости слипаются глаза, а руки не слушаются. Давно пора приземлиться, чтобы отдохнуть, но негде... внизу везде враг. Да и в небе не лучше... повсюду патрули республиканцев. Их истребители барражируют выше облаков, поэтому мне приходится постоянно прятаться в тучах и бороться там с ветром и обледенением...
К нужному месту я добрался в темноте. Дождь усилился, порывы шквалистого ветра бросали самолет в стороны, а внизу была лишь раскисшая от воды поляна...
От удара зубы клацнули так, что я едва не откусил себе язык, а "касатка" отскочила от земли и подпрыгнула вверх. На второй раз получилось лучше...
– Ирвин! Ты сдурел в такую погоду летать?! Какого демона тебе понадобилось?
Хвала богам, он был на месте.
– Да ты с ума сошел...
– смертельно побледневший Арей смотрит на лежащую на столе худую раненую девушку.
– Это же...
– Да. Это именно она.
– Но... как?!
– Арей, нет времени! У тебя есть хоть канистра топлива?
– Ты собрался лететь? Ты вконец одурел?! Да ты же на ногах не стоишь!!
– Мне надо увести погоню...
– покачиваясь от усталости, ответил я.
– У меня есть план...
План... я тогда и свое имя с трудом мог вспомнить, не то, что планы какие-то сочинять... ляпнул первое, что пришло в голову...
Очнувшись, я долго лежал с закрытыми глазами. Меня разбудили чьи-то громкие вопли. Я слышал стоны, ругань и хороший такой храп, а главное - размеренный гул двигателей "Изгнанника".
Открыв глаза, я попытался приподняться, но не смог. Во всем теле была сильная слабость, под повязками на животе сильно чесалась кожа, а когда я пошевелился, в левой ноге ниже колена вспыхнула острая боль.
– Ирвин!
Ко мне кинулась встревоженная Алисия. Она была в белом халате, запятнанном засохшей кровью, и платке, закрывавшем волоса.