Безобразная Эйвион, или Сон разума
Шрифт:
– Куда собралась, красотка?
– Неужто у дхаргов нынче свадьба?
Эйвион стиснула зубы. В их сторону она старательно не смотрела, но всё же споткнулась и шлёпнулась на четвереньки прямо в лужу, подняв тучу брызг. Слуги громко захохотали.
– Лучше о свиньях своих думайте! – раздался рядом звонкий от гнева голос Айрис. – Тебе-то, Кадел, уж точно только ихняя свадьба светит!
– Что ж ты… корявая-то какая… – уже тише добавила она, помогая Эйвион подняться. Лицо у той было в потёках воды. – Пойдём, отчистим как-нибудь.
Из глаз Эйвион брызнули слёзы. Нет, не из-за этих насмешек. Плащ, конечно, помог, но спереди на чудесном белом платье красовалось большое мокрое пятно.
Айрис, не церемонясь, потащила её за руку, и остановилась только тогда, когда за ними захлопнулась дверь главной башни. Здесь Эйвион бывала много раз: в холле, самом обширном помещении замка, хозяева время от времени устраивали пирушки по какому-нибудь праздничному поводу, собирая старейшин деревень и начальников отрядов, но сейчас тут было холодно и темно. В камине застыла недельной давности зола.
Покои госпожи Блойдеин располагались на втором этаже, но вот туда Эйвион никогда не приглашали.
– Пойдём, – ещё раз повторила Айрис, дёрнув подругу за рукав, – наверху комната есть, там свечи и вода.
Бегом поднявшись по каменным ступеням, девушки нырнули в крохотную каморку, заставленную комодами и сундуками, меж которых примостился лежак. На столе стоял кувшин с водой.
– Это комната Бригит, горничной её милости. Стой смирно и не мешай.
Айрис зажгла свечу, схватила кувшин и, опустившись на колени, принялась колдовать над платьем.
Эйвион застыла как изваяние, боясь вздохнуть. Прямо перед ней на стене висело зеркало: небольшой, локоть на пол-локтя, отполированный кусок светлого металла.
Эйвион видела своё лицо не один раз, но отражения в воде дрожали, плыли и ускользали, превращая его из просто уродливого в нечеловечески безобразное.
Айрис… такая красавица. А у неё почти вся левая половина лица напоминала оплавленный жаром бугристый камень, один огромный шрам, растёкшийся в стороны отвратительными щупальцами. Нерешительно подняв руку, Эйвион прикрыла ладонью скулу и подбородок. Кожа справа была нежна и бархатиста, глаза прекрасны: большие, глубокого синего цвета; брови с изломом, а над ними – чистый высокий лоб.
Губы у Эйвион задрожали. Ей иногда казалось, что она давно всё выплакала, но в этот момент из глаз вновь готовы были брызнуть слёзы.
Айрис вскочила на ноги, отряхивая подол своего платья.
– Всё. Готово. Немножко мокро, но это ерунда. Идём.
Покои госпожи Блойдеин находились всего в десятке шагов от комнаты горничной. Из-за дверей слышались голоса, один – явно мужской.
Айрис легко пожала подруге руку.
– Не трусь. Потом расскажешь.
И, приоткрыв дверь, она втолкнула Эйвион внутрь.
* * *
Эйвион остановилась, потупив глаза.
В комнате находились двое: госпожа Блойдеин, расплывшаяся в кресле рядом с жарко полыхавшим камином, а перед ней, присев на краешек стола – мужчина в высоких сапогах и замызганном сером плаще.
Стол был заставлен яствами: блюдами с пахнущими приправами кусками мяса и пирогами; на круглых боках посеребрённого кувшина зайчиками плясало отражение пламени.
– Ты не торопилась, – недовольно заявила госпожа Блойдеин, скривив пухлые губы. – Подойди.
Эйвион сделала несколько робких шагов. Каменный пол здесь, как и в каморке матушки Маргет, был застелен, но не колючей грязной соломой, а свежими листьями и цветами.
– Подними голову.
Мужчина в плаще смотрел на неё внимательно. Его взгляд чуть задержался на левой половине её лица, но Эйвион не заметила, чтобы что-то отразилось в его взоре. Лицо у него было сухощавым, с тонким орлиным носом и небольшим шрамом на правой скуле. А глаза – такие же синие и глубокие, как у неё. И совсем не злые.
– Берегли, как могли, сир Гарет, – сказала госпожа Блойдеин; тон её голоса неуловимо изменился. Мужчина даже не посмотрел в её сторону. – Увы, исправить печати божьи не в наших силах, хоть и последние силы прилагали, чтоб лечить, кормить да одевать. Супруга моего чрезмерные заботы раньше времени в могилу свели. Мы люди небогатые, и надеюсь, что его милость лорд Марред будет оповещён о нашем усердии. А хорошо ли его милость поживает? Слыхали мы, что его сын до сих пор неженат. И я, и дочь моя Дилис были бы счастливы лично…
– Непременно будет оповещён, – прервал её сир Гарет. – Подойди ближе, дитя.
Рыцарь взял Эйвион за подбородок и с минуту вглядывался в её лицо, слегка поворачивая то вправо, то влево.
– Н-да. Была бы хороша…
Он отпустил девушку и плеснул в бокал вина.
– Ты помнишь своего отца, дитя?
Эйвион несмело кивнула.
– У тебя есть язык?
– Да, ваша милость.
Рыцарь кивнул в ответ.
– Тогда, надеюсь, боги даруют тебе мужество выслушать страшное известие. Сир Тарен, к нашему великому прискорбию, преставился месяц тому назад.
Сир Гарет отхлебнул из бокала, внимательно глядя на Эйвион. Она моргнула.
– Я давно не видела отца, ваша милость, – чуть дрогнувшим голом произнесла она.
– Понятно. Отныне ты, как единственная его наследница, являешься полноправной владелицей замка Ллир, а также госпожой Северных земель Носа Тролля.
Эйвион нерешительно подняла на него глаза.
– Я могу…
– Дослушай. – Рыцарь усмехнулся. – Нет, не можешь. До своего совершеннолетия либо замужества, в зависимости от того, что наступит ранее, ты находишься под опекой лорда Марреда, и я должен препроводить тебя в Керк для решения твоей судьбы.