Безобразная Жанна
Шрифт:
– Ну, будет, хозяйка, – негромко сказал он и усадил меня в кресло. – Ты права, былого не воротишь. Твой князь ушел за горизонт, но он запомнил тебя сильной и смелой, вот и не подводи его, слышишь?
– О чем ты?
– Бежать надо, – серьезно ответил Рыжий. – Одевайся да поскачем прочь отсюда.
– Но… что потом?
– Видно будет. В прошлый раз я говорил: «ночные короли» недовольны происходящим. Так и есть. Они помогут чем смогут, когда доберемся до них. – Рыжий ухмыльнулся. – А еще я нашел несколько верных людей, они ждут нас в горах. Кое-кто тайные тропы знает,
– А почему я должна тебе верить? – негромко спросила я. – Ты сказал – ты не подсыл, но чем ты это докажешь? Откуда мне знать, что ты говорил правду? Кто на самом деле вложил в твои уста эти речи, заставил нарассказать легенд затворнице, истосковавшейся по новостям? Я уеду из поместья… и где окажусь? Исчезну? Или…
Рыжий молчал.
– Откуда-то ты прознал обо мне и Саннежи, – продолжила я, – но это мог помнить и Арнольд, герольд: ты же сам сказал, что напоил и расспросил его. Уж об отречении Саннежи он должен был знать наверняка! А я… Что мне остается? Остаться здесь и ждать, пока сестра умрет очередными родами, а за мной пришлют? Бежать в никуда одной? Бежать с тобой, все время думая о том, что ты можешь оказаться врагом или слугой врага? Этак я и в самом деле сойду с ума!
– Клятве ты, должно быть, не поверишь? – негромко спросил он, и я покачала головой. – Страшно никому не доверять…
– Все, кому я верила, умерли, – ответила я. – Ты что делаешь?
Рыжий распахнул куртку, дернул завязки на воротнике рубахи, и я невольно вздрогнула: левое плечо его было покрыто замысловатыми рисунками, какие накалывают себе моряки. Но у тех они обычно черные от жженой пробки или синие от чернил, а у Рыжего сложная вязь светилась тусклым золотом. Мне показалось даже, словно под кожей у него продета золотая нить, которой вышито неведомое послание.
Он вынул нож и провел острием у самой ключицы, там, где начиналась загадочная вязь, и приложил руку к царапине.
– Смотри, – сказал он, протянув мне окровавленную ладонь. – Не бойся.
Я смотрела как зачарованная: узор под кожей шевельнулся, вспыхнул ярче и вдруг… начал расплетаться, и тонкие золотые нити побежали по пальцам Рыжего, словно следовали за током крови.
– Сейчас…
Он выдернул из так называемого букета стебелек осота, ветку крапивы, размял между пальцами, а потом как-то так ловко сплел с этими самыми нитями, что вышел тонкий жгутик, который Рыжий и свил у меня на запястье.
– Эту нитку можешь разорвать только ты, – сказал он, завязав узелок и оборвав концы.
– И что случится? Ты умрешь?
– Нет, не умру, – серьезно ответил Рыжий. – Это вовсе не для того. Это просто оберег – почувствуешь, если мужчина против тебя умышляет, ну…
– А если вдруг женщина? – прищурилась я, вспомнив придворных сплетниц.
– Тьфу ты… – Он мотнул огненной головой. – Тут я ничего поделать не могу. Чему научили, то сделал. Ну уж будто ты наглую бабу не огреешь топором ровно так же, как мужика?
– Так-то оно так, но речь у нас шла вовсе о другом, – напомнила я, разглядывая странный браслет, на удивление похожий на золотой. Помню, в детстве мы
– Я не хотел этого делать… – покачал головой бродяга. – Да только иначе ты не поверишь. А ты и этак не поверишь!
– Ну, говори же!
– Князь Саннежи знал одну твою стыдную тайну. Ты сказала ему, не матери и не отцу, и это он объяснил тебе, что ты вовсе не умираешь, что это в порядке вещей, и велел все же пойти к матери. Помнишь?
– Откуда ты… – Я почувствовала, как заливаюсь краской.
– Огонь. – Рыжий протянул руку, и огонек с фитиля свечи перескочил ему на руку, затанцевал на костяшках пальцев, как монета у ловкого фокусника. Такого я еще никогда не видала, даже у того циркача с факелом! – Он помнит то же, что Саннежи, ушедший в небо с дымом. А я умею разговаривать с огнем. Я могу рассказать, когда и как он в первый раз поцеловал тебя…
– Замолчи! Я все равно тебе не поверю, – прошептала я. – Ты мог узнать об этом от кого-то из слуг, наших или княжеских. Мог подслушать… А мог вызнать иначе.
– Скверно жить, не веря никому, верно? – повторил он после паузы.
– Да. Но лишиться жизни, доверившись бродяге с большой дороги, еще хуже.
– Значит, не рискнешь? Останешься ждать гонцов от своего зятя?
– Нет. Что мне терять?.. Тебе незачем везти меня к каким-нибудь бандитам, рискуя собственной шкурой: выкуп за меня если и заплатят, то огнем и сталью, сам ведь говоришь, что Рикардо не церемонится с разбойным людом. «Ночные короли»… они всегда блюдут выгоду и не тронут меня. Лихим людям на поживу ты меня не отдашь: что проку? Будто мало кругом девиц красивее и доступнее… – Я перевела дыхание. – Если я нужна кому-то, кто умышляет против Рикардо, скажем, как знамя, как законная наследница престола, я рада буду помочь ему, а там уж сама разберусь… Ну а если ты посланник Рикардо и если он получит меня, я придумаю, как убить его, оказавшись рядом!
Показалось мне, или свечи вспыхнули ярче?
– Вот это другой разговор, – серьезно сказал Рыжий. – Ты сказала, у тебя есть мужское платье. Собирайся да возьми смену одежды, и поживее! Коней уж я оседлал… Твой – караковый жеребец с белой проточиной на лбу?
– Он самый. Как догадался? – обернулась я.
На кровати уже высилась гора тряпья, и я выхватывала самое необходимое.
– Нрав точь-в-точь как у хозяйки, – фыркнул бродяга. – Я его погладить хотел, а он меня за плечо цапнул. Ну, долго еще?
– Может, отвернешься?
Вместо ответа он поставил поперек комнаты ширму, о которой я совсем позабыла, и я принялась переодеваться. Хорошо еще, гардеробная за дверью, костюм для верховой езды хранился там, и его успели вычистить… Так, сапоги, плащ…
– Годится, – сказал Рыжий, увидев меня. – Только косу под куртку спрячь.
– Ее можно отрезать, чтобы не мешала.
– Нет. Это всегда успеется, а такими вещами… – Он осекся. – Верно. Укоротить придется. Позволишь мне?
Я кивнула и невольно поежилась, когда Рыжий снова вынул нож.