Безоглядная страсть
Шрифт:
— Я не знал, — сказал Ангус.
— Я послал своих людей по их следу, но они потеряли его. Все это произошло в окрестностях Лох-Моу.
— Будьте осторожны, майор, — предостерег Ангус. — Леса здесь такие глухие, что в них вполне может скрываться целая армия повстанцев.
— Благодарю за предупреждение, сэр. — Взгляд водянистых глаз Уоршема снова переключился на Энни. — Надеюсь, леди Энни, если вам случится увидеть что-нибудь подозрительное, например, раненого человека или большую армию повстанцев, вы сообщите куда следует?
— Можете не сомневаться! — проворчала Энни. Уоршем снова улыбнулся, от этой улыбки у Энни пробежал озноб по спине.
— Сдается мне, леди Энни, —
— Вы что-то путаете, майор.
— Погодите, погодите… Скажите, вы никуда не отлучались из дома накануне вечером?
— Накануне вечером, сэр, — Ангус рассмеялся, стараясь выглядеть непринужденным, и, кажется, у него это получилось, — моя жена ругала меня за то, что за обедом я слишком много выпил, а кухарку — за то, что пережарила бифштекс. Я хоть и впрямь выпил лишнего, но это помню твердо!
На мгновение мутные глаза Уоршема вспыхнули.
— И все-таки, — проговорил он, — меня не оставляет странное чувство, что мы с леди Энни где-то встречались… Может быть, в Лондоне, в театре? Вы любите оперу, леди Энни?
— В Лондоне, сэр, я никогда не бывала, — заявила она. — И сказать по правде, не испытываю ни малейшего желания посетить его. Если верить тому, что мне довелось слышать об этом городе, там почти никогда не прекращается дождь, темно, мрачно, а все улицы залиты, прошу прощения, дерьмом, — Энни с особым вызовом произнесла последнее слово, — в результате чего от любого лондонца разит за версту, сколько бы он ни отмывался!
Уоршем побагровел, словно свекла, но промолчал и, демонстративно отвернувшись, удалился.
Ангус с обворожительной улыбкой, весьма настойчиво ухватил Энни за руку и отвел ее в сторону, якобы уступая дорогу некой важной персоне, проходившей в тот момент мимо.
— К твоему сведению, — прошептал он жене на ухо, заводя ее за колонну, — майор Уоршем протеже самого герцога Камберленда. Служил под командованием генерала Хоули, вешал бунтовщиков во Фландрии…
— Не боюсь я его, — прошептала Энни в ответ, — и бояться не собираюсь!
— А не мешало бы! Благодари Бога, что ты женщина. Если бы я, к примеру, заявил ему в глаза, что от него разит дерьмом, не уверен, что этот вечер не стал бы для меня последним!
Глава 6
— Что? — Смех леди Драммур, почтенной семидесятилетней свекрови Энни раздавался так звонко, словно она была на пятьдесят пять лет моложе. — Ты сказала ему, что от него воняет?
Кое-кто из дам, прикрыв рот веером, захихикал, покосившись в ее сторону, но леди Драммур уже давно держала себя в обществе так, словно в ее почтенном возрасте можно вести себя как угодно, не обращая внимания на всевозможные пересуды и сплетни.
— Ты так и сказала — дерьмом? — Огромный бюст леди Драммур заколыхался, и старуха промокнула платком выступившие на глазах слезы. — А он? Неужели обиделся? На зеркало нечего пенять, коль рожа кривовата!
Ужин пока проходил без эксцессов. К чести хозяина, нельзя было не признать, что с нелегкой задачей удовлетворить аппетиты ни много ни мало шестидесяти гостей, каждый из которых к тому же не отличался скромностью, он справлялся неплохо, особенно если вспомнить, что в раздираемой войной стране и куда менее изысканные яства и вина были достоянием далеко не каждого стола… Но судя по громкому смеху и веселым тостам, мало кто из участников этого пира задумывался об этом. Ангуса, как и следовало ожидать, усадили на одно из почетных мест, но Энни и леди Драммур предпочли обосноваться подальше от хозяев, в конце стола, оказавшись таким образом в окружении каких-то старух.
«Что ж, — подумала Энни, располагаясь, — уж лучше компания этих старых перечниц, чем раскормленные рожи высокомерных выскочек».
И тут ее взгляд упал на человека, которого, как казалось, она не могла здесь увидеть. Пышная копна золотисто-белокурых волос была на этот раз аккуратно прилизана, и, хотя обладатель ее сидел к Энни спиной, могучие плечи, без сомнения, могли принадлежать только Джону Александру Макгиливрею.
Тем не менее Энни совершенно не удивило появление на этом сборище отъявленного якобита. Не удивил ее и тот факт, что изрядное количество бутылок с бургундским, вкус которого даже самый придирчивый ценитель наверняка нашел бы преотменным, похоже, предоставлено для пиршества не кем иным, как обладателем белокурой гривы и богатырских плеч — слава людей Макгиливрея как смелых и ловких контрабандистов давно уже успела достигнуть наиболее отдаленных уголков. Вне сомнения, глава одного из самых богатых и могущественных кланов был приглашен сюда исключительно ради соблюдения этикета, а приехал, как и Энни, лишь из уважения к сединам леди Форбс.
Обернувшись на мгновение, Джон заметил Энни, и оба приветствовали друг друга улыбкой.
— Этот провонявший дерьмом майор, — леди Драммур с трудом сдерживала возмущение, — имел наглость привести в мой дом полк своих шутов в красных мундирах и обыскать мои погреба! Прошел, видите ли, слушок, что вместо вина я-де храню там ядра для повстанцев! Я так и заявила этому идиоту: в каком бредовом сне он увидел у женщины ядра?
Сидевший рядом Дуглас, племянник Дункана, когда до него дошел смысл каламбура старухи, подавившись от смеха, чуть было не изверг обратно все то, чем за минуту до того набил рот. Дуглас занял это место не случайно, как не случайно было любое движение, любое слово в этом спектакле, где каждый был озабочен лишь одним — как бы, не дай Бог, не нарушить светские каноны. В данном случае предписывалось, чтобы кто-то из членов семьи хозяина торжества сидел рядом с дамами семейства Макинтош, и на эту роль определили Дугласа. Постучать поперхнувшегося беднягу по спине не разрешали все те же пресловутые нормы этикета, но, как уже было сказано выше, считаться с этими нормами леди Драммур давно перестала, и она — случайно или нарочно — наградила парня таким ударом между лопатками, что тот согнулся пополам, но тем не менее проговорил: «Спасибо!»
— Наберитесь терпения, Дуглас, — обратилась к нему старуха, — я понимаю, какая, должно быть, пытка для молодого человека сидеть рядом с таким старым грибом, как я, но смотрите: осталось совсем немного. Видите, дамы уже складывают веера, мужчины берут бокалы с вином и сигары, чтобы отправиться с ними в соседнюю комнату, пока слуги убирают посуду и выносят столы…
— Ну что вы, леди Драммур, — улыбнулся тот, — уверяю вас, для меня ваше общество отнюдь не пытка! — Заметив, что Энни поднимается из-за стола, Дуглас поспешил вскочить и помочь ей отодвинуть стул. — Почту за честь, леди Энни, если хотя бы один танец за сегодняшний вечер вы подарите мне, если, разумеется, это не нарушит какие-нибудь уже имеющиеся у вас планы и если я вам не противен…
— Неужели, Дуглас, — улыбнулась она, — для вас и впрямь такая великая честь простой танец? Благодарю вас, сэр, но я не уверена, что вашему дяде понравится, если вы будете танцевать со мной.
— Главное — понравится ли это вам, — не сдавался тот. — А что до дяди, то он может в это время пойти прогуляться, почитать свои проповеди воронам.
— Сейчас уже темно, вороны спят.
— Это его трудности.
— Что ж, — рассмеялась Энни, — если ваш дядя и впрямь будет считать ворон, то почему бы и нет?