Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом
Шрифт:
– Завтра? Но я только что приехал, мой милый.
– Меня это не волнует. Чтобы завтра твоего духу здесь не было. Даю тебе время до завтра.
– Поздравляю вас, – сказал Джимми. – Один из старейших замков Англии!
– Что ты болтаешь?
– Насколько я понял из ваших слов, вы купили замок. Неужели нет? Если же он еще принадлежит лорду Дриверу, не думаете ли вы, что вам следует посоветоваться с ним, прежде чем вносить изменение в список его гостей?
Макичерн смотрел на него в упор. Он несколько успокоился.
– А! Так вот какой тон ты выбрал, а?
– Не понимаю, что означает ваше выражение «такой тон». А какой тон выбрали бы вы, если бы относительно незнакомый
Массивный подбородок Макичерна воинственно выдвинулся так, что все буяны Ист-Сайда немедленно угомонились бы.
– Я таких, как ты, знаю, – сказал он. – И на твой блеф не клюну. И у тебя больше нет времени до завтра, убирайся сию минуту.
– «Почему мы должны ждать до завтра? Ты царишь в моем сердце сейчас», – ободряюще прожурчал Джимми.
– Я изобличу тебя перед ними всеми. Я им все расскажу!
Джимми покачал головой.
– Слишком уж мелодраматично, – сказал он. – Что-то вроде: «Пусть небо рассудит меня с этим человеком». Нечто в таком духе. Я бы на вашем месте не стал. А что вы, собственно, собираетесь рассказать?
– Ты будешь отрицать, что в Нью-Йорке воровал?
– Буду. Ничего подобного я не делал.
– Что-о?!
– Если вы попробуете послушать, я объясню.
– Объяснишь! – Голос экс-полицейского опять набрал силу. – Бормочешь про объяснения, паршивец, когда я сам поймал тебя в моей гостиной в три утра, ты…
Улыбка сползла с лица Джимми.
– Минуточку! – сказал он.
Возможно, в идеале следовало бы дать буре отгреметь, а потом спокойно объяснить про Артура Миффлина и пари, которое толкнуло его на единственную попытку взлома. Но он засомневался. Ситуация – включая его собственное состояние духа – уже оставила стадию спокойного объяснения далеко позади. Макичерн почти наверное ему не поверит. А что произойдет дальше, он себе не представлял. Вероятнее всего – бурная сцена, мелодраматичное обличение перед всеми гостями. В лучшем случае только перед сэром Томасом. А дальше ему мнился только хаос. Его история выглядела в высшей степени неправдоподобной, а свидетели, которые могли бы ее подтвердить, находились в трех тысячах миль от замка Дривер. Хуже того: ведь в гостиной полицейского он был не в одиночестве. Человек, проникающий в дом на пари, обычно не заручается обществом профессионального взломщика, заведомо известного полиции.
Нет, спокойные объяснения придется отложить. Толку от них не будет, но в результате ему, возможно, придется провести ночь и еще несколько ночей в местном полицейском участке. И даже, если эта судьба его минует, замок ему, безусловно, придется покинуть.
Покинуть замок и Молли! Он подпрыгнул, так больно ужалила его эта мысль.
– Секундочку, – сказал он.
Макичерн остановился:
– Ну?
– Вы намерены рассказать им об этом? – спросил Джимми.
– Именно.
– И вы также намерены рассказать им, почему не арестовали меня в ту ночь? – Макичерн вздрогнул. Джимми встал перед ним, свирепо глядя вверх на его лицо. Было бы трудно определить, кто из них пришел в большее бешенство. Полицейский побагровел, на лбу у него вздулись жилы. Ярость Джимми достигла белого каления. Он смертельно побледнел, его мышцы дрожали. В таком настроении Джимми как-то раз ножкой стула очистил от клиентуры лос-анджелесский бар за две с четвертью минуты по часам. – Так намерены? – грозно вопросил он. – Намерены?
Рука Макичерна, свисавшая у его бока, нерешительно приподнялась. Пальцы задели Джимми за плечо. Губы Джимми свирепо изогнулись.
– Да, – сказал он, – давайте! Ударьте меня и поглядите, что из этого получится. Если попробуете,
Макичерн опустил руку. Впервые в жизни он столкнулся с человеком, который, как подсказал ему инстинкт, мог с ним потягаться. И не только. Он отступил на шаг.
Джимми засунул руки в карманы, отвернулся, отошел к камину и прислонился к нему.
– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал он. – Возможно, вам нечего сказать.
Макичерн утирал лоб и часто дышал.
– Если хотите, – продолжал Джимми, – мы сейчас же спустимся в гостиную, и вы расскажете вашу историю, а я расскажу мою. Не берусь предсказывать, какую они сочтут более интересной. Черт бы вас побрал! – добавил он, вновь поддавшись гневу. – Что вы себе позволяете? Входите в мою комнату, повышаете голос и бормочете про изобличение воров. А как вы назовете себя, интересно бы знать! Вы отдаете себе отчет, что вы такое? Да бедняга Штырь – ангел в сравнении с вами! Он рисковал! Он не занимал ответственного поста. Вы же… – Джимми замолчал. – Не лучше ли вам уйти отсюда, как вам кажется? – сухо сказал он.
Макичерн молча направился к двери и вышел из комнаты.
Джимми с глубоким вздохом упал в кресло. Он достал портсигар, но не успел чиркнуть спичкой, как вдали прозвучал удар гонга.
Он встал и засмеялся не слишком уверенным смехом. Он чувствовал себя выжатым как лимон.
– Если посмотреть на это как на попытку улестить папочку, – сказал он, – боюсь, ее нельзя счесть особенно успешной.
Не так-то часто Макичерна осеняли идеи – мускулатура у него брала заметный верх над мозгом, – но в этот вечер за обедом одна идея на него снизошла. Беседа с Джимми разожгла в нем ярость, но и поставила в тупик. Он понимал, что руки у него связаны. Фронтальная атака ничего не дала бы; об изгнании Джимми из замка не могло быть и речи. Оставалось одно: внимательно следить за ним, пока он тут. Макичерн оставался в неколебимом убеждении, что Джимми внедрился в замок с преступным замыслом. Появление леди Джулии за обедом в знаменитом бриллиантовом колье подсказало очевидный мотив. Колье обладало международной известностью. Вероятно, ни в Англии, ни на континенте не нашлось ни одного выдающегося вора, который не положил на него глаз как на возможную добычу. И одно покушение уже произошло. Игра по-крупному – именно эта приманка могла соблазнить вора того типа, к которому Макичерн причислил Джимми.
Со своего места в дальнем конце стола он созерцал бриллианты, сверкавшие на шее их владелицы. Такая демонстрация даже чуть-чуть отдавала дурным тоном: в конце-то концов, это просто обед, а не официальный банкет. И это была не просто нить, а почти воротник. Было нечто восточное и варварское в столь вызывающем выставлении напоказ подобной драгоценности. Ради такого приза вор рискнул бы многим.
Когда подали рыбу, разговор стал общим, но его содержание отнюдь не отвлекло Макичерна от впечатления, произведенного сказочным сокровищем. Речь зашла об ограблениях. И начал лорд Дривер.
– А знаете, – сказал он, – совсем забыл рассказать вам, тетя Джулия. Номер шестой недавно ночью ограбили.
Номер 6а по Итон-сквер был фамильным домом в Лондоне.
– Ограбили! – сказал сэр Томас.
– Ну, забрались внутрь, – сказал граф, очень довольный, что овладел вниманием всех присутствующих. Даже леди Джулия слушала, не перебивая. – Типчик влез через окно посудомойной в час ночи.
– И что сделал ты? – осведомился сэр Томас.
– А? Ч… э… Меня там не было, – сказал лорд Дривер. – Но что-то его спугнуло, – продолжал он торопливо, – и он сбежал, ничего не прихватив.