Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом
Шрифт:
Она шла по направлению к озеру. День выдался на редкость жаркий и душный. В воздухе пахло грозой. За деревьями призывно блестело озеро.
Когда Джимми нагнал ее, она стояла у самой воды. Стояла спиной к нему, покачивая ногой причаленный к берегу челнок. Услышав голос Джимми, она вздрогнула – мягкий дерн заглушил его шаги.
– Могу ли я покатать вас по озеру? – спросил он.
Она ответила не сразу, и была явно смущена.
– Простите, – сказала она, – я… я жду лорда Дривера.
Джимми заметил, что она нервничает. В воздухе ощущалось напряжение.
– Но все-таки, – сказал он.
– Извините, – повторила она.
Джимми оглянулся через плечо. Со стороны нижней террасы к ним направлялась долговязая фигура его сиятельства. Граф шел дергающейся задумчивой походкой, отнюдь не той, какой спешат на заветное свидание. И тут же он скрылся за большой купой лавров, окаймлявших нижнюю террасу. Через секунду он должен был появиться из-за них.
Бережно, но со стремительной ловкостью Джимми прижал ладони к талии Молли. В следующую секунду он приподнял ее и осторожно опустил на подушки у носа челнока. Спрыгнул в лодку так, что она закачалась, отвязал чалку, схватил весло и оттолкнулся от берега.
Глава 19. На озере
В ухаживании, как и в любой другой области жизни, особенно необходимо соблюдать последовательность. Любое колебание фатально. Важно избрать линию действия, наиболее соответствующую вашему темпераменту, и держаться ее, не уклоняясь ни на йоту. Если Лохинвар хватает девушку и усаживает ее в свое седло, он должен и дальше соблюдать ту же тактику. Ему не следует воображать, будто, завершив подвиг, можно вернуться на рельсы преданного смирения. Доисторический мужчина, ухаживавший с помощью дубины, никогда не допускал подобной ошибки и не извинялся, если его нареченная жаловалась на головную боль.
И Джимми не извинился. У него даже такой мысли не возникло. Он ощущал себя доисторическим до кончиков ногтей. Сердце у него колотилось, в сознании царил хаос, но единственная четкая мысль, мелькнувшая у него в первые секунды их плавания, сводилась к вопросу – почему он не сделал этого раньше? Единственный правильный способ: подхватить ее на руки и унести, а дяди, отцы и напомаженные пэры пусть сами о себе заботятся. Только так, наедине, в собственном водяном мирке, где никто не помешает и никто не подслушает. Ему следовало проделать это прежде. Он тратил бесценное золотое время, ошиваясь в сторонке, пока всякие ничтожества болтали с ней о том о сем, никому ни в малейшей степени не интересном. Наконец-то он поступил так, как следовало, – он заполучил ее. Теперь ей придется его выслушать. Ничего другого ей не остается, ведь они – единственные обитатели этого нового мира.
Через плечо он оглянулся на мир, который они покинули. Последний из Дриверов обогнул лавры и теперь стоял у воды, недоуменно глядя вслед уплывающей лодке.
– А поэты иногда обрисовывали ситуации очень метко, – задумчиво сказал Джимми, погружая весло в воду. – Например, тот, который заметил, что «прекрасен этот вид на расстояньи». Дривер выглядит очень мило, если смотреть на
Молли глядела через борт лодки на воду и упустила возможность усладить свои глаза столь живописной картиной.
– Зачем вы это сделали? – спросила она тихо.
Джимми положил весло, предоставляя челноку дрейфовать. Плеск воды, разрезаемой носом, в тишине звучал звонко и мелодично. Мир будто погрузился в сон. Солнце лило вниз пылающие лучи, воспламеняя воду. Воздух обжигал влажным электрическим жаром, предвещавшим грозу.
Под широкими полями шляпы лицо Молли выглядело маленьким и прохладным. И, глядя на нее, Джимми почувствовал, что поступил верно. Да, это был единственный способ.
– Зачем вы это сделали? – повторила она.
– Я иначе не мог.
– Отвезите меня назад.
– Нет.
Он схватил весло и расширил полосу воды, разграничивавшую два мира, потом снова его положил.
– Сначала мне необходимо кое-что вам сказать, – проговорил он.
Она промолчала.
– Можно, я закурю? – Он снова оглянулся через плечо. Граф исчез.
Она кивнула. Он старательно набил трубку и раскурил ее. Дым лениво заклубился в неподвижном воздухе. Наступило долгое молчание. Почти рядом из воды выпрыгнула рыба и упала назад в фонтане серебряных брызг.
Молли вздрогнула и полуобернулась.
– Это была рыба, – совсем по-детски сказала она.
Джимми выколотил пепел из трубки.
– Что вас понудило это сделать? – внезапно спросил он, повторяя ее собственный вопрос.
Она медленно провела пальцами по воде и не ответила.
– Вы знаете, о чем я. Дривер мне рассказал.
Она было вспыхнула, но тут же, едва успев произнести «По какому праву?», угасла, умолкла и отвела взгляд.
– Без всякого права, – сказал Джимми. – Но я бы хотел, чтобы про это сказали мне вы.
Она понурилась. Джимми нагнулся и прикоснулся к ее руке.
– Не делайте этого, – сказал он. – Бога ради, нет! Вы не должны!
– Должна, – проговорила она тоскливо.
– Ничего подобного! Даже подумать страшно.
– Я должна. Нет смысла говорить об этом… слишком поздно.
– Вовсе нет. Вы должны расторгнуть эту помолвку сегодня же.
Она покачала головой. Ее пальцы все еще машинально скользили по воде. Солнце теперь спряталось за серую вуаль, которая над холмом позади замка сгущалась в черноту. Жара стала еще удушливее.
– Что вас заставило? – снова спросил он.
– Пожалуйста, не говорите об этом!
Он на мгновение увидел ее лицо. В глазах у нее стояли слезы. И тут он утратил власть над собой.
– Вы не должны! – вскричал он. – Это ужасно! Я вам не позволю. Вы должны понять… Вы должны узнать, чем стали для меня. И вы думаете, я допущу…
Тишину раздробил басистый рокот грома, словно бормотание просыпающегося великана. Висевшая над холмом черная туча теперь подползла ближе. Духота стала непереносимой. На середине озера ярдах в пятидесяти от них виднелся островок, манивший прохладой и таинственностью в сгущающемся сумраке.