Безрассудная
Шрифт:
Ради тебя, Адена. Все ради тебя.
Слик настойчив, обрушивая на меня удары, от которых я едва уклоняюсь. Он бьет меня кулаком по голове, и в глазах вспыхивают звезды. Я вялая.
Устала и…
Умираю с голоду. Чего я только не сделала бы сейчас ради апельсина.
Я трясу головой, пытаясь прояснить ее.
Сосредоточься сейчас. Еда — потом.
Слик основательно измотал меня. Я пытаюсь понять его, пытаюсь задействовать свои экстрасенсорные
Отец был бы разочарован тем, как долго я его читаю.
Он блокирует мой джеб и налетает на меня, прижимая к клетке. Ослабленная проволока дребезжит, и я едва улавливаю крики толпы за ее пределами.
— Добей его! Добей его! Добей его!
Верно. Я почти забыла, что я — он.
Моя мешковатая одежда и закрытое лицо помогли сохранить мою принадлежность к мужскому роду. Я бы слегка обиделась, если бы это было не совсем то, чего я хотела.
Сосредоточься.
Он прижимает меня к ржавой клетке, откидывая назад огромную руку, чтобы нанести удар. Когда кулак летит к моему лицу, я отклоняюсь в сторону, наблюдая, как он наносит удар по металлу, где когда-то была моя голова.
Он дерется только верхней частью тела.
Конечно, он снова заносит руку, намереваясь нанести удар только кулаком. Зная это, моя нога находит внутреннюю часть его колена и бьет достаточно сильно, чтобы по моей ноге прошел толчок. Слик сдерживает крик, падая передо мной на одно колено, сжимая то, что, скорее всего, является вывихнутой коленной чашечкой.
По толпе прокатывается коллективный вздох при виде такого уязвимого чемпиона. Эти вздохи перерастают в нечто более громкое, когда я вбиваю колено ему в брюхо.
Один раз. Дважды…
Внезапно меня бросают на пол.
Он схватил меня за ногу и неловко свалил с ног, а затем с размаху швырнул мое тело на едва прикрытый пол ринга. Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги, кости болят, когда я набрасываюсь на все еще стоящего на коленях мужчину. И прежде чем он успевает среагировать, я использую его подставленную неповрежденную ногу в качестве табурета. Перекинув ноги через его плечи, я зацепляю коленом его шею и, используя свой импульс, отправляю нас на землю.
Не самый изящный прием.
Я сдерживаю удар, прижимая ногу к его шее и сдавливая горло. Он вслепую хватается за спину, размахивая руками в надежде задеть что-нибудь важное. Пользуясь случаем, я ловлю одно из его запястий, сильно затягиваю его за голову и прижимаю к своей груди.
На этот раз он действительно кричит. Хотя и придушенно, потому что моя нога все еще заглушает звук в его горле.
Его локоть напрягается, когда я неестественно тяну его руку вниз, сильно разгибая сустав. Из-за его обильного пота я оказываюсь в невыгодном положении, так как изо всех сил стараюсь не ослабить хватку. Я держу его, задыхаясь, пока он извивается, а моя спина потеет, ударяясь о грубый мат
Прошло девять секунд, прежде чем Слик агрессивно шлепнул по мату свободной рукой, признавая свое поражение.
Я победила.
Я освобождаю Слика от своих многочисленных конечностей, откатываясь в сторону от лужицы пота, обрисовывающей его тяжело дышащую фигуру. Мои ноющие пальцы теребят ткань, плотно облегающую лицо, прежде чем я медленно поднимаюсь на ноги, чувствуя, что пошатываюсь. Я оглядываю ликующую толпу, более чем удовлетворенная смесью удивленных возгласов и хмурых лиц тех, кто ставил на мое поражение. Я триумфально поднимаю руку в воздух и улыбаюсь потрескавшимися губами, которых они не видят.
— Вот и все. Тень победил!
Я обращаю внимание на человека, который не хочет признать, как сильно я ему понравилась. Рафаэль поднимает руку, выкрикивая над гудящей толпой свои стандартные фразы. — Если вы поставили на новичка, сегодня ваш счастливый день. Принесите мне ваши билеты и…
Я не удосуживаюсь дослушать до конца его повторяющуюся речь. Как только я получу свою долю, я отправлюсь в путь и буду спать так безмятежно, как только можно спать на крыше.
Еще несколько ночей, и у меня будет достаточно денег на настоящую кровать.
Надежда на это заставляет меня цепляться за последние осколки рассудка. Потирая больные костяшки пальцев, я протискиваюсь за пределы ринга в скопление тел за ним. Руки хлопают меня по спине, поздравления сопровождаются различными ворчаниями. Это пик вежливости среди этой толпы.
— А, Тень. — Рафаэль кивает в знак поздравления, наблюдая, как я протискиваюсь к его шаткому столу, заваленному билетами и монетами.
— Как прошел наш вечер, Рафаэль? — Под «наш» я подразумеваю себя. Я говорю низким голосом, пересохшее горло помогает мне говорить гораздо грубее, чем я хотела.
Он качает головой, глядя на грязный стол, и низко присвистывает. — Чертовски хорошо, ребенок.
Я улыбаюсь, несмотря на рассеченную губу, не обращая внимания на кровь, которая начинает скапливаться у меня во рту. — О чем мы говорим? Двадцать? Тридцать?
— По крайней мере. — Рафаэль смотрит на меня с лукавой ухмылкой, а седина в его прилизанных волосах блестит в мерцающем свете.
— Ну и как тебе такая возможность проявить себя, а? — лукаво говорю я, как делаю после каждой своей победы.
— Да, да. Слушай, у тебя здесь есть будущее, ребенок. Люди захотят чаще видеть тебя после сегодняшнего шоу. — Он выпрямляется, начинает отсчитывать монеты и вкладывать их в мои жадные ладони. — Я могу организовать тебе постоянную работу, — продолжает он, пока я убираю серебро в карман. — Скажем, бой каждую ночь?
Моя улыбка достаточно самодовольна, чтобы он увидел ее в моих глазах. — Возможно, я подумаю об этом после того, как услышу извинения за свои сомнения.
— Ты — заноза в моей заднице, ты знаешь это? — Слова резкие, но тон совсем не такой. — Хорошо. Мне жаль. Ну что, теперь счастлива?