Безрассудный
Шрифт:
Никто ещё не целовал Ноя так. Поцелуи – когда они вообще были, – всегда являлись лишь предвестниками главного события, они никогда не были главными. Чем больше они целовались, тем больше Ной думал, что это всего лишь яркий жаркий сон. Он не мог целоваться с человеком, который убил его отца, на грязном, заброшенном складе. Скорее всего, Ной вырубился в отвратительном туалете клуба.
— Ты хорошо пахнешь, — прорычал Адам ему в губы.
— Это не правда. От меня пахнет потом.
— Ага, но под ним... ты пахнешь по-другому.
— Я не совсем тебя понимаю, — прошептал Ной, поцеловав Адама снова.
Ной вздрогнул, когда почувствовал вибрацию у своего тела. В оцепенении он подумал, что его ударили электрошокером. Затем понял, что это телефон Адама жужжит в его кармане. Адам не обратил на звонок внимания, запустив пальцы в волосы Ноя, удерживая его на месте, покусывая губы Ноя, подбородок, мочку уха.
Телефон снова начал вибрировать. Адам прижался лбом ко лбу Ноя, тяжело дыша, затем сел и достал свой телефон.
— Да? — Ной не мог расслышать, что говорит голос на другом конце, но он казался таким же раздражённым, как и голос Адама.
— Занят. Да, занят. Тебе какое дело? — Адам фыркнул. — Я буду там. Я сказал, что буду там, Аттикус. Черт.
Аттикус Малвейни. Брат Адама. Профессор. Доктор медицинских наук и доктор философии. Оставил медицинскую практику ради исследования редких заболеваний. Ещё один золотой ребёнок.
Когда Адам повесил трубку, он изучил лицо Ноя.
— Дай мне свой телефон.
Ной нахмурился.
— Что?
— Твой сотовый. Дай его мне.
Ной пошарил в кармане, пока не вытащил уродливый раскладной телефон. Адам нахмурился, словно никогда не видел такого раньше.
— Что? Это всё, что я могу себе позволить.
Адам ничего не сказал, просто набрал что-то на клавиатуре. Когда у Адама зазвонил телефон, он отключил звонок и сохранил номер, затем передал телефон обратно.
— Мне нужно идти. Я вызову тебе такси. Напиши мне, когда вернёшься домой.
— Что...
— Не спорь со мной. Просто сделай.
Ной открыл рот, чтобы сказать ему «отвали», но потом захлопнул его. Адам решительно встал с нижней ступеньки и прошёл три шага, после чего развернулся и налетел на Ноя с такой силой, что у того сработал инстинкт бежать. Но не успел Ной заставить свой одурманенный мозг подчиниться, как Адам снова прильнул к его губам и поцеловал так, что у Ноя поджались пальцы на ногах в кроссовках.
Потом Адам скрылся, и Ной остался один, гадая, не привиделось ли ему всё это. Что, черт возьми, произошло?
ГЛАВА 3
Адам
Адам скривил губы, когда оттаскивал окровавленный труп к стоку в центре пола. Он думал, что был в хорошей
Высокий и светлокожий Аттикус, со спортивным телосложением и рыжими волосами выглядел так, будто у последователя секты и налогового адвоката родился ребёнок с бесоватыми глазами. Даже сейчас, когда они пытались избавиться от трупа, Аттикус был одет в серо-зелёные брюки и белую рубашку на пуговицах, и весь перепачкан в крови.
— Серьёзно, старик? Мокруха – не мой конёк. Как, сука, всё могло пойти настолько боком? И что, блядь, на тебе надето? — спросил Адам после того, как они принесли мужчину туда, куда хотели.
Аттикус бросил на Адама злобный взгляд, тыльной стороной ладони сдвинув очки на нос.
— У меня были дела на работе.
— На работе?
— Ага, знаешь, что такое работа? Та хренотень, которую ты делаешь, а тебе за это платят? О, погоди. Ты всё ещё живёшь на папины деньги.
Адам хмыкнул.
— Послушай, завязывай уже. У тебя, может, и медицинская степень, но ты работаешь в науке. Папа оплачивает и твои счета тоже. С твоей зарплатой ты не можешь позволить себе роскошную машину, изображая безумного учёного в исследовательском центре.
— Пошёл ты, — сказал Аттикус с негодованием в голосе.
Через минуту Адам вздохнул.
— Что у тебя были за дела на работе?
Аттикус немного просветлел.
— Исследовательский центр устроил для меня вечеринку, потому что я получил грант, который будет финансировать нашу программу в течение следующих пяти лет.
— Поздравляю. Но не забывай о нашей настоящей работе.
Аттикус огрызнулся.
— Это не наша работа.
— Да и как бы ты тогда назвал это? Проектом страсти? Общественной работой? — Адам поставил ногу на грудь мертвеца, схватился за рукоятку ножа, всаженного в голову мужчины, и потянул со всей силы. — Что это за хрень? Экскалибур? — гаркнул Адам, начиная потеть в своей теперь уже испорченной футболке от Armani. Он бросил на брата взгляд, полный отвращения. — Серьёзно, дружище. Как ты так облажался?
У Аттикуса округлились глаза за очками, его лицо исказилось.
— Мой грёбаный пистолет заклинило. Пришлось импровизировать.
Адам удивлённо уставился на него.
— И твоей первой мыслью было схватиться за топор?
Аттикус фыркнул и с насмешкой в голосе сказал:
— Это тесак для мяса, недоумок. Мы были на его кухне. Либо это, либо разделочный нож, а когда на тебя несётся больше ста тридцати килограмм, ты принимаешь решение и идёшь до конца.
— Ну, сейчас два часа ночи, а мы застряли здесь, у черта на куличках, пытаясь вытащить тесак из черепа этого ублюдка.