Безродный
Шрифт:
В густом, полуденном мареве, повисшем над кладбищем, раскатился тяжелый, заунывный вой боевого рога. Пора.
– Подъём парни! – рявкнул я, поднимаясь на ноги и перехватывая копьё одной рукой. Во второй был зажат колокольчик, - Бить мертвяков!
Мужики повскакивали сземли, хватаясь за оружие. Повскакивали и недоумевающе уставились на меня, мол, что дальше то, командир. Мда. С ними будет нелегко.
– Ренли, Олрин – на левый фланг. Эйст, Линвальд – правый. Идёте в трех шагах от меня и ждете, когда тварь подойдет на расстояние удара копья. Всё ясно?
– Да, - рявкнули
Другие отряды вышли из зарослей раньше нас, но тоже продвигались медленно и стараясь не нарушать строй и не высовываться слишком далеко вперёд. Попасть в брюхо тварям не хотелось никому.
Но трупоедов, на удивление, видно не было. Тёмный зёв склепа оставался пустым, и лишь тьма густой пыльной завесой клубилась за ним. Не помогли ни колокольчики, ни рог, уже несколько раз оглашавший окрестности своим протяжным пением.
Кольцо постепенно сжималось. До склепа оставалось совсем немного. Беррен, отряд которого шел почти параллельно с нашим уже собирался снова подуть в боевой рог, но в этот раз его опередили. Опередил глухой, яростный рёв нескольких глоток, разлетевшийся по окрестностям.
Глава 18 «Мертвяки»
Из темного зева склепа выползло существо. Рослое, но удивительно тощее для трупоеда. За ним, скалясь и издавая озлобленные рыки, неторопливо показалось следующее. Подслеповато огляделось и, неловко перебирая всеми четырьмя лапами, поползло на звон ближайшего колокольчика. Потом на свет вылезли ещё два упыря. Ещё более тощего и «болезненного» вида, чем первая парочка.
– Роланд, Виг, Арнульф, Генри – это ваши, - рявкнул капитан, - Всем остальным стоять и ждать команды.
– Ну что, парни, - хмыкнул я, поудобнее перехватывая копьё и начиная звенеть в колокольчик, - За работу.
– Чагось?.. – переспросил белобрысый.
– Вперёд шагом марш! – рявкнул я, указывая на одну из тварей, двигавшихся как раз в нашу сторону. Мне она не нравилась. Не нравилась до холодного пота на спине, до трясущихся поджилок. Ослепшая, бледная, тощая, едва перебирающая костлявыми лапами, сука, тем не менее, упорно ползла вперед. Её движения были рваными, дёрганными. Словно у куклы, привязанной за ниточки, которой управляет чья-то чужая воля.
– Шире строй, - снова рявкнул я, когда до твари оставалось метров десять, - Держите ди…
Сука с удивительным проворством рванулась вперед и за два прыжка оказалась в полутора метрах от моего носа. Я отшатнулся, выронил колокольчик и попытался перехватить копьё двумя руками. Мужики оказались чуть проворнее. Два копья вонзились ей в правый бок. Но дальше произошло неожиданное. Тварь извернулась, вырвалась из хватки железных наконечников и, не обращая внимания на меня, бросилась к Эйсту и Линвальду. Парень попятился, споткнулся, упал на спину и вытаращил на трупоеда полные ужаса и отчаяния глаза. У Линвальда нервы оказались покрепче. Он шагнул монстру навстречу и попытался нанести удар копьём, но тот отпрыгнул
– Давайте! – рявкнул я, вонзая копьё прямо в хребет твари. Наконечник прошел в нескольких сантиметрах от обтянутого кожей позвоночника и глубоко засел в мертвенно бледной плоти. Тут же ещё одно копьё вонзилось ей под рёбра. Сука заревела, обнажив кривые, но очень острые клыки и рванулась в сторону. Древко последовало за ней, буквально выскочив у меня из ладоней. Ренли попытался удержать своё, но упал и метр тащился за тварью по земле.
Трупоед отпрыгнул на безопасное расстояние и попытался выдернуть застрявшее в спине копьё. Не получилось. Лишь загнал его ещё глубже. Тварь взвыла от боли и ярости, повернулась и кинулась ко мне. Парни были разбросаны и ошеломлены её внезапной прыткостью, и не спешили идти мне на помощь. Я остался один на один с монстром.
Рука сама собой рванула из-за пояса фальшион. Другую я занёс для удара, в надежде засветить уроду латной рукавицой по морде. Но тварь оказалась быстрее. Она выбросила вперёд свои когтистые лапы и ударила. В голове раздался тихий неприятный гул. Мир покачнулся и утонул в черной, непроглядной мгле. Лицо пронзила жуткая, нестерпимая боль, а по щеке и подбородку потекло что-то теплое и липкое. Тело хотело завалиться на спину, подальше от тощих лап и кривых, разрывающих плоть когтей. Но где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что это будет последнее, что я сделаю. Сука просто вцепится своей клыкастой пастью мне в горло.
Я взвыл. Взвыл, сделал шаг вперед и ткнул фальшионом прямо перед собой. Лезвие вошло во что-то вязкое и дёргающееся. Раздался рёв и на правое плечо обрушился ещё один удар, отозвавшийся тупой болью в руке. Оплечье выдержало. Ещё шаг. Ладонь второй руки упирается в навершие рукояти и с силой толкает меч вперед. Тварь стонет и оседает на землю. Меч остаётся у неё в черепе. Ноги подкашиваются и я падаю вслед за ней.
– Вернон, сюда! – где-то вверху раздаётся голос капитана, но лекарь тут же его перебил.
– В сторону! Все в сторону! Дайте флягу с водой, быстро!
Лицо защипало. Затем его коснулось что-то сухое и шершавое. Вытирают кровь. Я попытался разлепить глаза, но кроме грубой, испачканной в крови ткани ничего не увидел. Длилось это недолго. В следующее мгновение тряпка пропала и свет больно резанул по глазам, вновь вынудив меня зажмуриться.
– Дерьмово, - подвел итог осмотра Вернон, - Но не совсем. Глаза не задеты, нос тоже. Тварь располосовала ему щеку, губу и подбородок. Придётся шить.
– Давай уже, - с трудом прохрипел я, пытаясь не заорать от вновь подступившей боли.
– Сейчас полегчает, - успокоил меня парень и приложил к щеке тряпицу, пропитанную холодным, сильнопахнущим снадобьем. В следующее мгновение я узнал этот запах – тот самый отвар, который мы варили в подвале. А ещё спустя пару мгновений весь мир снова накрыла тьма…
– Ну, всё, вставай! – голос Вернона звучал откуда-то издалека, с трудом пробиваясь сквозь серую, клубящуюся мглу, - Вставай, говорю. Жить будешь, - чья-то рука ощутимо тряхнула меня за плечо и потянула вверх.