Безудержная страсть
Шрифт:
Устало прикрыв глаза, Шеннон проигнорировала этот вопрос. Ее и без того мучила адская боль во всем теле, чего уж тут говорить о разговоре. Казалось, самое обычное общение ей сейчас было абсолютно не по силам.
– Молчишь. – Продолжая разговор сам с собой, вновь проронил мужчина. – Эх, ты… Ты хоть знаешь, к кому проникла? Кого решила обворовать? Да, Леонардо Пасквитти один из самых уважаемых людей этого побережья! Не завидую я твоей дальнейшей участи.
Спокойно выслушав эту речь, Шеннон вновь приоткрыла глаза.
– У меня ничего нет. – Хрипло прошептала она в ответ, от чего все ее горло заполыхало
– Что? – Слегка приподнявшись, переспросил охранник. – Чего ты там бормочешь себе под нос?
С болью сглотнув, девушка постаралась повторить свою попытку, только на этот раз уже несколько громче:
– У меня ничего нет.
– А, ты про это. – Присаживаясь обратно на стул, мужчина согласно кивнул. – Да знаем мы. Наши сотрудники уже облапали тебя, где только можно и нельзя. – Усмехнулся он. – Но, тем не менее, из сейфа синьора Пасквитти пропал некий небольшой бархатный мешочек с ценностью на сумму около восьми миллионов евро. Так что в твоих же интересах признаться, где сейчас твой приятель транжирит сворованные тобой камешки, иначе… Иначе, клянусь, тебе лучше сразу покончить жизнь самоубийством. Такой красотке, как ты, в тюрьме жизни не будет.
Устав смотреть в насмешливое лицо охранника, Шеннон вновь прикрыла глаза. Ей было абсолютно безразлично, о чем он говорит. Всех этих страшилок она наслышалась и в прежние годы своей жизни. Но все же сейчас шестое чувство так и кричало ей о том, что на этот раз эти слова не лишены смысла и могут на самом деле исполниться. Однако ей было уже все равно. Что сделано – то сделано. Былого не вернешь. Продолжая лежать на холодном полу, девушка чувствовала, что уже начинает впадать в бездонные объятия блаженного Морфея, как вдруг чья-то рука резко схватила ее за волосы и потянула вверх.
– Спрашиваю ещё раз: где твой приятель? – Проорал над ухом голос былого полицейского.
Нехотя раскрыв глаза, Шеннон посмотрела на него своим безразличным взглядом. Сейчас ее волновала лишь боль, все остальное было очень далеко и туманно.
– Я не знаю. – Тихо выдавила она. – Я ничего о нем не знаю.
– Твоему приятелю лучше сразу утопиться в волнах Тирренского моря. А вот тебя мне жаль, такая ещё молодая… – Отпустив ее волосы, охранник отошел на шаг к двери. – Так, где он? Может, все-таки вспомнишь?
Шеннон показалось, что она слушает заезженную пластинку.
– Не знаю. – Вновь тихо отозвалась она. – Я ничего не знаю…
Досадливо покачав головой, мужчина вышел из камеры и, заперев за собой решетчатую дверь, вновь вернулся к своему столу.
– И охота тебе тянуть лямку за двоих? – Послышалось издалека его тихое бурчание. – Вот дурёха.
Безразлично вздохнув, Шеннон вновь погрузилась в пленительные волны успокоительного забвения. Ей было абсолютно плевать, что ей грозит в дальнейшем. Главное, чтобы сейчас ее оставили в покое.
Проснувшись от громкого цоканья высоких шпилек по каменному полу, Шеннон устало приоткрыла глаза. Увидав неподалеку от своего лица красивые, дорогие босоножки, она тут же догадалась о своем первом посетителе.
– Дрянь! – Четкий голос Морганы Пасквитти раздался откуда-то сверху. – Змея! Ободранка!
– Это все слова, которые находятся в вашем словарном запасе? – Усмехнувшись
Ей было не по силам повернуть голову и посмотреть на свою бывшую хозяйку. Но в одном одна была уверенна точно, лицо Морганы Пасквитти сейчас искосилось от ненависти и злобы.
Стоя по ту сторону решетки, блондинка на самом деле едва не подавилась от возмущения.
– Клянусь, – словно настоящая гадюка прошипела она, – ты расплатишься за содеянное. Ты сгниешь в тюрьме. Сгниешь!
– Ну ладно, хватит, мама. С ней разберется полиция. – Послышался тихий голос Алессандро. – Пойдем отсюда. Пойдем.
– Ты ещё пожалеешь, что пришла в наш дом! – Уже издали прокричала ей напоследок разъяренная Моргана. – Пожалеешь!
Тихо хмыкнув себе под нос, Шеннон вновь не заметила, как погрузилась в глубокий сон.
На этот раз девушку разбудил ледяной озноб, колотящий все ее тело. Вскользь обратив внимание на гусиную кожу своих рук, Шеннон не спеша приподняла голову и посмотрела на сидящего за столом охранника.
– Мне холодно. – Стуча зубами, произнесла она.
– А мне-то какое дело? – Выглянув из-за широкой страницы газеты, недовольно произнес мужчина.
– Пожалуйста, дайте мне одеяло. – Ненавидя себя за свой слабый тон, отозвалась брюнетка. – Мне холодно.
– Не положено. – Твердо проронил охранник, вновь углубляясь в чтение. – И вообще, в твоем нынешнем положении, ты ещё спасибо должна сказать за такие райские условия. Искья не приспособлена к такого рода мошенницам и аферисткам. У нас мирный островок. Эту коморку-то даже тюрьмой назвать сложно. Другое будет дело, когда ты попадешь в Неаполь. Вот там ты наконец-то почувствуешь всю сладость тюремной жизни.
– В Неаполь? – Непонимающе переспросила его Шеннон.
– Ну конечно в Неаполь. – Вновь выглянув из-за газеты, усмехнулся мужчина. – Там будут с тобой разбираться. Они быстро узнают, кто ты, откуда родом и где твой милый дружок. Хотя, мы тоже не сидим на месте. Но все же, я ж говорю, Искья не предназначена для подобного рода преступлений. Все судебные дела решаются в большом городе, а не у нас. Так что радуйся, до твоего перевода у тебя ещё есть около двух недель. Камеры, понимаешь ли, у них все забиты. А расписание в суде заполнено на несколько недель вперед. Так что скинули нам тебя ещё на некоторое время. – Протяжно вздохнув, оповестил блондин. – Как будто у меня работы больше нет, чем сидеть здесь целыми днями и тебя охранять.
Ничего на это не ответив, Шеннон лишь вновь опустила голову и прислонила горящий лоб к прохладному полу. Закрыв глаза, она попыталась сосредоточиться на чем-нибудь приятном, чтобы хоть на время забыть о боли. Но ничего не получалось. Терзаясь беспрерывной дрожью снаружи и беспощадным огнем внутри, она пролежала так несколько часов.
И вновь новые, размеренные шаги прервали ее спокойствие. Прислушиваясь к каждому тихому стуку, отчетливо передаваемым каменным полом, Шеннон с легкой тенью безразличности приоткрыла глаза. Шаги прекратились, и теперь перед ней стояла пара до блеска начищенных черных туфель. С трудом повернув голову, она прошлась взглядом по широким бежевым брюкам, такого же цвета не застегнутому пиджаку и, наконец, заглянула в лицо своего нового посетителя.