Безумцы (илл. Н. Кривова)
Шрифт:
Абст смолк.
Канарис взглянул на Глюка. Тот стоял потупясь, растерянный и озадаченный. Нет, во всем этом была какая-то тайна. Абст явно недоговаривал.
– Хорошо! – пробурчал Канарис.
Круто повернувшись, он покинул зал.
– Разойдись! – тотчас скомандовал Абст. – Глюк, вы пойдете со мной.
Когда Абст вернулся в свой кабинет, Канарис сидел в кресле возле камина, рассеянно вертя в руках карандаш. Увидев вошедшего, он порывисто встал, швырнул карандаш в угол.
– Подойди! – приказал он.
Абст приблизился.
– Рассказывай, как все произошло. Я не верю, что Глюк был один.
– И вы не ошиблись. – Абст усмехнулся. – Против катера работали трое.
– Кто же?
– Те самые люди.
– Это серьезно? – тихо проговорил Канарис. – Или ты и сейчас громоздишь ложь на ложь?
– Вполне серьезно.
– Как же все произошло?
– Было так, как доложил Глюк. Его сопровождали Руприх и Шустер.
– Но они отрицают это! Значит, лгали?
– Они не лгали. – Абст вздохнул. – Они забыли…
– Забыли о том, что три часа болтались в холодной воде?
– Они пробыли в воде почти четыре часа.
– И… забыли?!
– Начисто все забыли.
Абст усадил начальника в кресло, сел сам.
– Это самое важное из того, что я хотел показать вам. Результат долголетних поисков, разочарований, надежд. Итог неистового, бешеного труда… Искра удачи сверкнула совсем недавно. Я проделал десятки экспериментов, прежде чем поверил, что подобное возможно! В клинике вы видели, чего я достиг в опытах над командиром «Виперы». А на озере вам было показано действие другого препарата. Вы присутствовали при очередном эксперименте. Более того, стали его участником.
– Что это за препарат? Он действует на память? Человек теряет ее навсегда?..
– К сожалению, на время.
– Каким образом?
– Я ввожу препарат пловцу. Никаких видимых изменений в психике, физическом состоянии. Препарат влияет только на центры мозга, регулирующие память. В памяти наступает провал. Человек не помнит, где был, что делал. Кроме того, он теряет волю.
– И это надолго?
– Увы, нет! Длительность состояния, когда человек лишился памяти и стал как бы живой машиной, не превышает четырех – шести часов.
Абст вскочил с кресла, вскинув над головой кулаки.
– А мне надо, чтобы так продолжалось месяцы, годы, быть может, всю жизнь! – воскликнул он. – Вообразите: тысячи и тысячи людей, чей интеллект не столь уж ценен для нации, подвергаются воздействию специальных средств в широкой сети лабораторий, клиник, больниц… Вы только подумайте: солдаты, которые не рассуждают и, уж конечно, никогда не повернутся спиной к неприятелю! Идеальные рабочие – живые придатки к станкам, к тракторам и сеялкам на полях, трудолюбивые и покорные. – Абст сделал передышку, покачал головой. – Но это, конечно, только мечты…
– Однако ты уже многого добился, – сказал Канарис. – Воздействию снадобья можно подвергнуть любого?
– Почти любого.
– И при любых обстоятельствах?
– Видимо, да. Препарат не действует на неврастеников, на людей с повышенной возбудимостью. Конечно, среди моих пловцов таких нет.
– Как были «обработаны» Шустер и Руприх?
– Я ввел им препарат после того, как вы решили устроить ночной смотр на озере.
– А Глюк?
– Его я не трогал. Через четверть часа, когда Шустер и Руприх были, как говорится, «готовы», они получили задание. Вернувшись с озера, пловцы легли спать. Как они вели себя потом, вы уже знаете. Что же касается Густава Глюка, то…
– Стоп! Ты оставил его вместе со всеми?
– Что вы, шеф! Он в соседней комнате. Для верности заперт. Он будет там, пока мы с вами не поговорим. Да и вообще за него можно не беспокоиться. У Глюка медаль за проплыв через Ла-Манш и… пятнадцать лет каторги за «мокрые» дела. Из каторги его вызволил я. Он превосходный ныряльщик, – продолжал Абст. – Первым освоил управляемую торпеду и буксировщики. И я повторяю: он надежен, ибо знает, что всегда может вернуться в тюрьму…
Канарис кивнул.
– Я бы хотел сообщить вам еще кое-что, – проговорил Абст. – Видите ли, препарат – это только одно направление исследований, точнее, лишь один из путей к достижению цели.
– А их несколько?
– По-видимому, есть и второй путь.
– Какой же?
– Хирургическое вмешательство в деятельность человеческого мозга. Было бы слишком долго объяснять подробности, да вас они и не заинтересуют. А идея такова: если инструмент хирурга в состоянии влиять на больной мозг, то, в принципе, он же способен решить задачу и прямо противоположную.
– То есть воздействовать на какие-то центры здорового мозга?
– Да, именно так. – Абст понизил голос. – Могу сказать: эксперименты уже начаты, и они обнадеживают. Но я ограничен в материале. Присылают мало и не всегда то, что нужно. Мне необходимы здоровые люди, полные энергии, сил. А я получаю лагерников, которые едва волочат ноги.
– Теперь понятно, почему на озере ты завел разговор о чешских водолазах.
Абст согласно наклонил голову.
– Могут сказать: это не очень гуманно… – Канарис покрутил рукой. – Однако не будем изображать святош. Потерпи, Артур, скоро у тебя будет сколько угодно материала: война не за горами. Еще немного терпения – и все устроится.
– Я очень надеюсь на пленных.
Канарис помолчал, потом сделал знак Абсту.
– Ну-ка, – сказал он, – покажи мне еще разок папку Бретмюллера. Дьявольский грот не дает мне покоя. Где-то там, глубоко под водой, покоится «Випера». А в ней портфель с американского самолета!
Абст снова достал из сейфа желтую папку.
Часть вторая
Коническая скала
Глава первая
Холод привел Карцева в сознание. Тяжесть сдавливала грудь. Острая боль вонзалась в уши. Задыхаясь, он приоткрыл рот, и в горло хлынула соленая вода.