Безумие зверя

Соболева Ульяна

– почему Криштофа прогоняешь? Ведь он спас тебе жизнь. Марианна, ты должна начать общаться возможно тогда ты снова сможешь разхговаривать. Тебе нужно научиться с этим жить дальше. Общения с детьми недостаточно. Криштоф очень хорошо к тебе относится. Я стыдливо опустила глаза. Услышала, как за Фэй закрылась дверь и пошла одеваться. Как всегда без зеркал. Свое отражение видеть я так до сих пор и не могла.

Приступы голода не повторялись несколько дней, и я даже успела о них забыть. Все вернулось на свои места. Единственное, что изменилось, я начала общаться с Криштофом. Фэй устыдила меня и она была права – он не виноват в том что произошло и если бы не он, то я… Об этом я думать не хотела, мои мысли снова возвращались к Нику. Теперь я думала о нем гораздо чаще. Иногда музыка напоминала мне, иногда просто запах сигары.

17 ГЛАВА

Ник шел пешком, такую машину как у него слишком легко заметить в таком маленьком городке. Люди и так глазели на него с повышенным

вниманием. Темные очки, дорогая одежда. Лоск видно за версту. Он нервничал, он нервничал так, что у него тряслись руки и подгибались колени. Несколько раз он даже порывался броситься обратно к машине и рвануть в аэропорт. Но на другую встречу времени не будет. Или сегодня или уже никогда. Ник прислушался к собственным ощущениям, он искал ее запах среди множества других и он нашел. Только тонкий аромат не доносился оттуда, откуда Ник ожидал его почувствовать. Он нахмурил брови и пошел на знакомый волнующий запах. Чем ближе он приближался к этому месту, тем больше начинал испытывать страх. Неужели она в больнице. До сих пор, спустя столько времени. Ее запах смешивался с запахом лекарств и медикаментов. Ник подошел к высоким воротам медицинского центра и остановился, не решаясь войти, но все же зашел. Двор больницы больше напоминал детскую площадку. Талый снег ручейками стекал в сточную канаву, с сосулек капала вода. Приподняв воротник темно-серого пальто Ник переступил порог регистратуры. Он решительно подошел к девушке у окошка.

– Вам чем помочь, молодой человек? Ищите пациента? Вы чей-то отец? Он усмехнулся, но улыбка получилась горькой. «Детка, я не чей-то отец я вампир, который детей иметь не может и никогда не сможет, знала бы ты кому глазки строишь» Девушка тем временем с любопытством его рассматривала:

– Нет, наверно слишком молоды для отца, может чей-то брат. Вы мне имя скажите и я посмотрю.

– Мне нужна Марианна Мокану. Девушка усердно клацала длинными ноготками по клавиатуре.

– Странно, мне такую пациентку не выдает. Может она среди взрослых детишек, подростков?

– Марианна взрослая женщина, она должна находится в отделении для взрослых. Девушка посмотрела на Ника, и ее брови поползли вверх, она улыбнулась:

– У нас детский центр, молодой человек, и самому старшему пациенту не больше четырнадцати лет. Я думаю, вы ошиблись адресом. Ник нахмурился:

«Еще чего ошибся. Я ее запах чувствую так явно, словно она в нескольких метрах от меня» В регистратуру вошла женщина постарше.

– Ох, Людочка, спасибо подменили меня. В магазине очередь была. Спасибо. А что нужно молодому человеку.

– Ищет какую-то Марианну Мокану. Женщина усмехнулась:

– Так это ж родственница Фаины Александровны. Ты что? Совсем с персоналом не знакома? Эта девушка, симпатичная такая, нянечка из третьего отделения для самых маленьких. Да, знаешь ты ее – она немая. Ник дернулся как от удара. «Почему они говорят, что Марианна немая. Наверное, они ошибаются».

– Молодой человек Марианна Владиславовна сейчас с ребятишками на утренней прогулке. Вы если по коридору направо повернете, там дверь стеклянная. Вот там они, во дворике. Женщина надела очки, и внимательно посмотрела вслед Николасу:

– Красавец… Эх где мои двадцать лет… Голос, походка… Красавец. Парень, наверное, Марианкин. Она у нас девушка видная.

– Хм… почему таким вот всегда красавчики достаются, – девушка пожала плечиками, но женщина в очках строго на нее посмотрела:

– Ты говори да не заговаривайся, Марианна чудесный человек, таких поискать надо. Она днями и ночами дежурит с самыми тяжелыми пациентами, их родители с ног валяться, а она ни разу не пожаловалась, всех тут подменяет если надо.

Ник шел по длинному коридору и уже слышал детские голоса и смех. С детьми он не общался добрую сотню лет. Если не больше. Значит, Марианна здесь работает, а центр наверняка принадлежит Фэй. Как это похоже на них обеих. Ник подошел к широкой стеклянной двери и остановился. Дальше идти нельзя он увидел ее уже отсюда, сделает шаг, и она его заметит. Сердце сжалось так сильно, что у него захватило дух. Марианна и куча ребятишек. Никогда не думал, что женщина с детьми такое завораживающее зрелище. Ветер трепал ее волосы, заплетенные в толстую косу, на ней коротенькое пальтишко, а под ним белый халат. На руках она держала малышку с забинтованной рукой. Другие дети пускали в ручейках кораблики, они громко кричали, толкались. Ник чувствовал, как на него накатывает тоска, черная тоска и безумное чувство безысходности. Она совсем рядом, а так далеко, что не переплыть эту пропасть, не перелететь. Тонкий профиль, пушистые ресницы, улыбается с легкой грустинкой. Во всем облике сквозит нежность, забота. Поцеловала девочку в пушистую макушку, прижала к себе. Вот наклонилась к ребятишкам, тоже кораблик запустила. Одного из них повернула к себе и пригрозила пальцем. Ник стиснул кулаки и закрыл глаза. Перед ними снова изрезанная жертва в разодранной одежде, в его кулаке эти шелковые каштановые пряди, а в другой руке плеть. Тихо застонал и снова посмотрел на жену. В солнечных лучах на ее пальце блеснуло обручальное кольцо, и он непроизвольно тронул свое. Вот и состоялась их последняя встреча. Где-то в глубине души Ник был счастлив, если вообще сейчас способен испытывать подобное чувство. Он боялся, что встретит сломленную женщину с загнанным видом, потерявшую вкус к жизни, но нет, это не про его малышку. Она сильная девочка, она намного

сильнее его самого. Ее ничто не сломало, все плохое растворялось рядом с ней, заражалось ее негасимым светом. Даже сейчас в ней есть силы улыбаться этим детям, дарить им ласку и любовь. А сколько этой любви она дарила когда-то ему. Никто и никогда не любил его столь сильно, столь страстно как эта хрупкая девочка. Простит ли он когда-нибудь себя за то, что сделал с ней? С ними обоими? Никогда не простит. Ник смотрел на Марианну и чувствовал, как у него трясутся руки, как покрывается мурашками его холодная кожа. Это последняя встреча. Больше он не увидит ее никогда. Он обещал. Дьявол, он обещал и сдержит это проклятое слово. Зато теперь он может вспоминать ее именно такой – прекрасной, нежной. До этого дня он помнил окровавленное тело, зажмуренные от боли глаза мокрые от слез. Только сейчас он заметил, что Марианна до сих пор не заговорила ни с кем из детей. Он все еще не слышал ее голос. Все это время она общалась с ними жестами, в полной тишине. «Она больше не разговаривает»… «немая»…«почему ТАКИМ вечно везет»… Она перестала говорить после того, что он с ней сделал, от болевого шока, от отчаянья, от тех страданий, что он ей причинил. Ник облокотился о стену и тихо застонал….

Я смотрела, как мальчишки пускают кораблики и чувствовала, что мое сердце переполняет любовь и нежность. Все эти малыши, брошенные на улице, или в доме ребенка, я знала историю каждого из них наизусть. Плакала, читая их карточки. Как жесток этот мир, как несправедлив, когда в нем страдают невинные существа. Маленькую Верочку, которая обняла меня тонкими ручонками, сбил пьяный водитель, увидев, что девочка плохо одета и явно бездомная, бросил умирать на улице. К Фэй ее привезли ребята постарше. Верочке едва исполнилось четыре годика, лет с двух она со старшим братом жила на городской свалке, после того как спились их родители. Она стала моей любимицей, моим маленьким солнышком. Я запустила кораблик и вдруг почувствовала, как сердце начинает пропускать удары. Что-то не так. Я еще не поняла, что именно, но меня насторожила тишина. Я начинала нервничать. Словно кто-то смотрит на меня издалека…. Смотрит пристально, пожирает меня взглядом и я чувствовала этот взгляд кожей. Я резко обернулась и увидела, как чья-то тень мелькнула за стеклянной дверью. Я бросилась туда, сердце билось как бешенное, грозя сломать мне ребра. У меня бред, я просто схожу с ума, но я узнала знакомый запах и начала задыхаться. Я бежала по коридорам, забыв, что у меня в руках Верочка. Выбежала на улицу, осмотрелась по сторонам – никого. Но я чувствовала ЕГО. Я чувствовала всем своим телом, всем сердцем, а я привыкла доверять своей интуиции, неужели я схожу с ума., я бросилась к регистратуре, потом поняла, что не смогу объяснить, что мне нужно. Остановилась. И в тот же миг ощутила странное трепетание внутри, словно в животе появились бабочки. Это все нервы… я слишком напряжена и, наверное, я устала. Мне нужно успокоится вернуться к детям. ОН не мог меня здесь найти. Но работать в этот день я уже не могла. Спустя час уложив Верочку спать я поехала домой. Сегодня я была готова поговорить с Фэй.

Фэй вернулась только поздно вечером. Я напала на нее у порога и тут же сунула ей в лицо записку.

– Скажи мне, ты об этом знала?

– О чем? Фэй прошла в салон, сбросила куртку, сняла сапоги, и отправилась на кухню – я за ней. Снова написала на бумаге и дала ей прочесть:

– ОН был здесь. В центре. Фэй сделала вид, что не понимает о чем я, и я разозлилась. Просто вышла из себя:

– Может меня ты и не чувствуешь, но ЕГО – да! И ты не могла не знать, что ОН был здесь. Фэй, я прошу тебя, скажи мне. Она как ни в чем не бывало, налила себе чай и села за стол.

– Криштоф с Велесом уже вернулись?!

– ФЭЙ!!!!

– Да, я знала.

Внутри меня все перевернулось. Здесь все всё знают, кроме меня. Я бесхребетная дура, которая верит всему что ей скажут и развесив уши, слушает любые сказки.

– Как ты могла, Фэй? Почему ты мне сразу не сказала? Почему? Фэй спокойно подняла на меня глаза и отпила чай из стеклянной чашки, помешала сахар и спросила:

– Ты злишься, потому что не увидела его? Или потому что он приезжал?

– Нет! Я злюсь, потому что вы по-прежнему считаете меня ребенком и ничего мне не говорите! Я злюсь, потому что ОН последний кого бы я хотела сейчас видеть и еще я злюсь, потому что если бы я знала, то сделала бы все, чтобы он меня не нашел.

– Думаешь, я тебе поверю?

– Ты можешь мне не верить, Фэй, но я изменилась. Он меня все таки изменил, сжег, сломал и я становлюсь другой. Я хочу жить по-другому, мне нравится то, чем я занимаюсь, мне нравится жить с тобой и Велесом. Мне хорошо здесь, мне спокойно и я не хочу, чтобы он все разрушил! Я не могу его видеть… Как же ты этого не понимаешь?! Когда я думаю, о нем, то вспоминаю, что он со мной сделал! Мне хотелось кричать, бить посуду, перевернуть в доме все вверх дном. Я даже почувствовала, как чешутся мои десна и клыки готовы вырваться наружу. Мне надоело молчать, мне надоело, что все мною управляют. Я выбежала из кухни и заперлась в комнате. Сейчас мне снова невыносимо захотелось крови. Во мне бушевал адреналин. В дверь постучали, и я гневно ее открыла. Фэй обняла меня и в этот момент я заплакала. Впервые, за все время с тех пор как меня привезли к Фэй. Я рыдала и не могла остановиться, а Фэй нежно гладила меня по голове и давала возможность опустошиться, выплеснуть накопившуюся боль наружу.