Безумие
Шрифт:
– Я и не подозревала, что у меня есть шанс.
– Я посмотрела прямо ему в глаза, дабы убедиться, что он не лжет и не играет в игры.
– Знаю, это безумие, но так и есть, - Доктор Тракл переплел пальцы.
– Адвокат твоей матери убедил суд в том, если лечебница докажет, что ты успешно прошла курс лечения, они снимут с тебя обвинения в убийстве одноклассников.
– Она, правда, это сделала?
– Значит женщина, чьего имени я даже не знаю, в конце концов, должно быть, моя мать.
– Она старается изо всех сил, чтобы помочь тебе, - отвечает Доктор Тракл.
– Если это произойдет, тогда, по моему мнению,
– Продолжает он.
– Чтобы поверить в твое исцеление, мы также должны убедиться, что ты не обманываешь нас, когда говоришь, что ничего не помнишь о Стране Чудес, или …
– Или?
– Или Пиллар докажет, что ты не сумасшедшая.
– Доктор Тракл потирает подбородок.
– Как сумасшедший, серийный убийца, который одевается как гусеница, докажет это?
– Докажет тем, что Страна Чудес существует.
– Выражение лица Доктора Тракла внезапно меняется, и он начинает смеяться, подталкивая меня к двери. Полагаю, он только что успешно запудрил мне мозги.
Глава 13
Я иду по коридору, связанная в смирительной рубашке, чтобы встретиться с этим самым Пилларом. Коридор гораздо шире и чище, нежели мой, в подвале. Все камеры пусты. Все, за исключением одной, той самой, где мерцает желтый свет. Я слышу тихую музыку. Когда я подхожу ближе, я узнаю мелодию. Это “Белый Кролик” Джефферсон Эирплейн. Дым кольцами выплывает из камеры, когда я останавливаюсь прямо перед ней, готовая ко встрече с ним. Пиллар Киллер собственной персоной.
Палата Пиллара была по-безумному шикарна. Пол сделан в виде некого подиума на фут выше пола в коридоре. Из-за чего палата походила на некую сцену. Пиллар сидит, скрестив ноги, на огромном диване. В одной руке он держит трубку от кальяна, в другой держит банку с бабочкой внутри. Бабочка бьется крылышками о стекло, желая освободиться. Однако, Пиллара это не заботит.
Тишина окутывает это место и мне не хочется первой начинать разговор. Взгляд Пиллара изучает меня как-то необычно. Будто бы он знает меня, ЗНАЛ меня, и сейчас хочет удостовериться, что это и вправду я. Не смотря на то, что я совсем не боюсь сумасшедших людей, я ощущаю себя загадочным образом неуютно. При такой среднестатистической внешности и коротеньком росте, его присутствие оказывает необъяснимое влияние.
В коридоре напротив его камеры стоит стул. Я сажусь, не отрывая глаз от Профессора. Пиллар сонно взирает на дым, размахивая в воздухе трубкой от кальяна. Он словно дирижер оркестра, исполняющий необычную мелодию. Немного погодя, я понимаю, что он вырисовывает дымом слова в воздухе. Дым каким-то волшебным образом не испаряется. Это вопрос, ответить на который мне было бы проще неделю назад: ’”Кто ты такая?”’ Это же происходит не на самом деле, да? Это слишком нереально, даже для моего безумия.
– Я не уверена, кто я, - отвечаю я, удивляясь, почему я ощущаю потребность пожаловаться.
– Однако, люди вокруг меня, кажется, имеют обо мне представление.
– Кто, по их мнению, ты такая?
– Говорят, я убила своих друзей.
– Я поднимаю взгляд и смотрю в его глаза, понимая, что самым странным образом, мы оба убийцы.
–
– он делает затяжку из кальяна.
– Не задумывались о чем?
– Убивать друзей, - выдыхает он кольцо дыма обратно в комнату.
– Но опять же, нельзя убить того, кого у тебя нет.
– У вас не было друзей?
– я не ожидала, что он разоткровенничается. Или все же?
– У тебя их тоже нет.
– Вообще-то, есть.
– Ааа, ты, должно быть, имеешь в виду свою Тигровую Лилию. Весьма-весьма интересный вид, - такое ощущение, что ему хочется спать… либо некомфортно в своей коже. С кальяном его не разлучит даже апокалипсис.
– Я слышал, что из-за нее сорвался твой побег.
– Она — единственная, кого я помню с прошлой недели. С тех пор, она мой близкий друг.
– Интересно, была ли она так значима для тебя в пошлом?
– Пиллар делает глубокую затяжку.
Я задумалась об этом. Я была привязана к ней из-за подавленных воспоминаний о прошлом, быть может?
– И поэтому Вы хотели встретиться со мной, чтобы поболтать о моем цветке?
– удивилась я.
– Конечно же, нет. Я здесь за тем, чтобы поговорить с тобой о Стране Чудес.
– Тогда Вам лучше прочесть книгу, - мне надоело говорить о Стране Чудес.
– Потому что ее не существует в реальной жизни.
– Это странно. Я совершенно уверен, что твоя матушка и сестрицы постоянно упоминали, как ты рассказывала о Стране Чудес. Настоящей.
– Его взгляд пронзает меня насквозь. Я даже не собираюсь спрашивать его, откуда он знает о моей матери и сестрах.
Мне становится не по себе от того, что он знает о моей семье, но нечто заставляет меня продолжать разговор с ним.
– Мама говорит, что когда мне было семь, я пропала, и ,вернувшись, бредила о страшном месте под названием Страна Чудес, - говорю я.
– Это безумная история. Думаю, всему виной лишь мое детское воображение, после прочтения Алисы в Стране Чудес. Это же просто глупо.
– Что есть жизнь, как не большая глупая книга?
– замечает он.
– Ты ответила на вопрос, который я задал тебе. Это означает, что ты, должно быть, что-то помнишь.
– Не знаю, каким образом я узнала ответ, но, полагаю, это из-за того, что написано в книге Алиса в Стране Чудес.
– Нет, это не так. Дело в том, что в книге лишь намекается, что четырежды семь будет равно четырнадцати. Об этом никогда не упоминалось. Ты помнишь куда больше, чем ты думаешь, Алиса. Шоковые терапии и лекарства заставили тебя позабыть, - говорит Пиллар.
– Серьезно, Алиса. Разве тебе не любопытно вспомнить то, что ты позабыла?
– Он откладывает трубку к кальяну и подается вперед. Это первый раз, когда он всецело обращает на меня внимание.
– Я могу помочь вспомнить тебе удивительный вещи.
– Например?
– Например, кто такая на самом деле Красная Королева. Почему она отрубала головы. Кем на самом деле был Белый Кролик. Где находится кроличья нора. Что общего у ворона и письменного стола. Зачем Льюис Кэрролл написал эту книгу. И множество других вещей, - отвечает Пиллар.
– По правде говоря, я даже могу сказать кто ты такая на самом деле. А знаешь, что произойдет, когда ты узнаешь, кто ты такая на самом деле?
– Нет, не знаю.
– Я думаю о том, что лучше не знать, кто я на самом деле. Я не знаю, почему так думаю.