Безумие
Шрифт:
– У тебя есть сестра? – удивился Томсон, Джин никогда про нее не говорила.
– Мэгги, - Джин указала в сторону пляжа.
Напарники побрели вдоль пляжа, идя прямо под самым обрывом. Камень хрустел под ногами. Джин все так же держала руки на груди, и Томсон не ручался, что это потому, что девушке было прохладно. Правда, внешне охотница выглядела беззаботно и буднично. Она тихо и неспешно рассказывала.
– Знаешь, мы приезжали сюда, пока мне не исполнилось восемь. Мэгги была моим близнецом, - тепло улыбнулась Джин. – Но все равно были очень разными! – она тут же предупредила ехидные комментарии напарника. – Родители разводили костер, жарили курицу и пекли картошку… Пока мы с Мэгги обследовали весь пляж. Отец каждый раз рисовал нам новую карту. Он
Охотница вновь подошла к самой воде, замерев. Йен молчаливой тенью остановился рядом с ней, внимательно прислушиваясь. Ему казалось, голос ее почти сливался с тихим стоном морского ветра:
– В последний раз, когда мы были здесь, - девушка кивнула в сторону воды, - папа запрятал свой сундук в воде. Совсем не глубоко, привязав к нему веревку, а к ее краю белый шарик. Наложил камней в ящик, чтобы тот не всплывал, а в них спрятал две куклы. Замотал их в целлофан, чтобы вода не повредила их волосы. Мэгги, помню, когда мы вскрыли сундук, пошутила, что они похожи на утопленниц, - хихикнула Джин.
Томсону подумалось, что юмор у сестриц точно был одинаковый, если, не сказать больше, наследственный. Его напарница замолчала, разглядывая синюю воду. Ветер, даже слабый, смог растрепать ее волосы, и теперь Уилсон отчего-то напоминала парню русалку, которую выбросила на берег капризная стихия.
– А знаешь, что самое смешное? – вдруг помрачнев, сказала девушка. – Никакого ведь сундука Джонса не существует. Это даже не легенда, не сказка. Это неправильно пересказанная людьми страшилка. Моряки называли Дэви Джонсом злого духа, который живет на дне моря. Мерзкий такой тип на самом деле, и сундука-то у него нет… - фыркнула она. – Рундук. Рундук Дэви Джонса. Рундук Дэви Джонса – это океан, но не в обыкновенном его понимании, конечно. Это морское кладбище, Йен, коллекция мертвых душ, утонувших моряков, самые страшные проклятия. И его владелец – Дэви Джонс, темный демон, коллекционирующий самые страшные тайны, секреты и чужие смерти, пряча их в глубинах океана. Я так и не узнала, в курсе ли этого был мой отец или тоже не знал, - девушка пожала плечами. – Это, наверное, и значения не имеет. Для меня весь этот пляж стал Рундуком. Моим личным сундуком с тайнами.
Она замолчала, растирая плечи руками. Нет, ей действительно здесь было не холодно.
– Я хочу знать всю историю, - вдруг сказал Томсон.
Джин даже не взглянула на напарника. Лишь согласно кивнула.
– Хорошо, - сказала она. – Я расскажу. Но для начала тебе придется развести костер, накормить и напоить меня. А потом - конец истории, - улыбнулась она.
Огонь костра желтыми пятнами мерцал на ее щеках. Джин, периодически прикладываясь к бутылке начатого рома, сидела около огня, вытянув перед собой ноги и спиной облокотившись на груду камней, которые днем натаскал туда Йен по ее указке. Сам парень сидел напротив, вытянув руки к огню и согревая. Он изредка недоверчиво поглядывал на напарницу, которую могло скосить алкоголем в любой неподходящий момент. Пили они уже долго. И молча. Над их головами повисла прохладная, черная ночь. Неподалеку тихо шипело море.
– Все пошло на разлад, - без предупреждения продолжила свой рассказ Джин, удобнее устроившись в своем каменном ложе, - когда нам с Мэгги исполнилось по восемь лет. Родители не ладили. Я подозреваю, они не ладили достаточно давно, но заметить мы с сестрой смогли это лишь тогда. А когда заметил что-то одно, - сразу замечаешь и все… И мы стали замечать все мелкие детали, - долгие разговоры родителей по вечерам, тихие, почти шипящие, в запертой комнате. Мы не всегда ужинали с матерью, отец не всегда возвращался домой. Вместе с разваливающимся браком родителей разваливалось наше детство. Мы перестали ездить
Позже они развелись. Мы даже не успели опомниться, как мать выставила кучу вещей на порог. Она съезжала. И что самое веселое, съезжала она не одна. Вместе с собой она забирала и Мэгги. Знаешь, разлучать близнецов – не самая хорошая затея, но нашим родителям показалось это до ужаса арифметически справедливо: каждому по девочке. Я помню, как я плакала и кричала, хватала сестру за юбку, за рукава. Удивительно, Мэгги даже слова не проронила тогда. Она всегда была спокойной до ужаса.
Так мое детство окончательно закончилось. Мать быстро нашла себе мужа. Отец – алкоголь. Нет, не спивался до беспамятства, не подумай, это даже нельзя было назвать алкоголизмом, но он чах на глазах. Я всегда видела папу героем, рыцарем… Возможно, поэтому именно меня с ним и оставили. Видеть, как твой герой становится жалким и беспомощным?.. Худшего испытания и не придумать. У Мэгги дела обстояли не лучше. Мы с каждым годом виделись все реже и реже, меня редко приглашали к ним домой, а сестру вообще не отпускали к нам. Между нами словно пролегла большая пропасть, и едва мы начинали строить мост над ней - нас хватали за руки и оттаскивали еще дальше друг от друга.
И так четыре года. В конце концов отец окончательно отгородился от меня, замкнувшись в себе. Я перестала его боготворить. Да и, в принципе, просто уважать перестала. Внезапно из героя и великого сказочника мой отец превратился в бесхребетного и инфантильного слабака, который и о себе позаботиться-то толком не мог, что говорить о дочери. Ну а я… а я развивалась не в самом лучшем направлении. Это называется: «отбиться от рук». Прогуливала уроки в школе, разбивала стекла в чужих окнах, подкладывала камни на рельсы. Мэгги? Нет, она такой не стала. Ее вообще не стало в моей жизни: я видела ее раз в несколько месяцев, а она обычно молчала и не смотрела никому в глаза.
В тот день я не пошла в школу. Это было утро, я думала, застану Мэгги врасплох. Села не на тот автобус, который ехал в школу, и поехала к ней домой – я знала, где теперь они живут. Я знала что ее отчим – Сэм, был очень строгим и не любил меня, но я так скучала по ней, Йен… Я так хотела ее увидеть. Они жили на самом отшибе, практически на ферме. На окраинах города соседи строят свои дома как можно дальше друг от друга. Когда я подошла к их дому, калитка была заперта на засов с внутренней стороны. Меня, это, конечно, не остановило – я ведь отлично перелазила через самые высокие заборы.
Я тихо подошла к двери дома и еще издалека поняла, что она приоткрыта. Это меня очень удивило. Когда я поднялась на крыльцо, то около двери я увидела кровь. Я испугалась, что Мэгги, у которой с рождения зрение было хуже моего, споткнулась, как это было еще очень давно, и теперь ходит по дому, зажимая нос. То, что крови было гораздо больше… Не знаю, почему я так хотела верить, что она просто разбила нос.
Я не хотела стучать или звать кого-либо, потому что боялась, что Сэм все еще дома, и если он меня заметит, то точно прогонит тут же. Я знала, в какой комнате живет Мэгги, поэтому могла тихо прошмыгнуть туда. Я вошла в коридор и тут же наступила в лужу. Когда я посмотрела вниз – чуть не потеряла сознания, - я еще никогда не видела столько свежей крови. Едва не вырвало, боже, такая жидкая она была. Большие полосы, словно что-то тащили по полу, вели в кухню. Тут уже верить, что Мэгги просто разбила нос, не получалось. Я не хотела туда идти и мне было очень страшно, но я все равно пошла. За Мэгги мне было еще страшнее.
Я тихо открыла дверь на кухню и едва не закричала. Только Боги спасли меня от этого. На полу, вся в крови, лежала мать… Ее голова была вывернута так, что подбородок касался спины. Потом я стала замечать, как вывернуты все ее конечности помимо головы. Кости торчали, словно иголки из подушечки, а в рот запихана какая-то куча тряпок. Все в крови… Клоки вырванных едва ли не с кожей волос по всюду. Видимо, кто-то тащил ее за хвост по всему коридору. Меня почти вырвало, когда я вдруг услышала крик. Конечно же, я моментально узнала голос.