Безумие
Шрифт:
На обратном пути встретили Надира, который неторопливо прогуливался с «палэвым камандыром». Раскланялись. Дом отдыха просто.
Потом посидели на завалинке у сакли.
— Чиво так сыдэт, я сэйчас, — Мага был оперативен. Вернулся минут через пять с пятью уже заряженными косяками.
Я не удержался.
— Быстро, — говорю, — получилось, как с шашлыком. Тоже женщины?
Мага засмеялся и покачал головой.
От косяков мы со Стасиком отказались. Вот если бы к тому деду, который «на шарыат пиливат хатэл». Но от этого замечания я удержался. И третью тему
Валэра, кстати, от косяка тоже отказался. Он отказался бы от всего, чего бы ему ни предложили. Он с самого начала делал вид, что его нет. В нем полностью воплотился восточный принцип «большой человек — маленький человек». Здесь все были для него Большими людьми. БОЕВИКАМИ. Даже добрый Мага. А он был маленький человек — бомбила, из маленького народа. Не думаю, что он был трус. Просто принцип есть принцип.
У Маги затрещала рация и что-то произнесла по-чеченски. Мага коротко ответил.
— Пайдем, Надыр ждет.
— Ну что, Кыра, зачэм пожаловал?
— Надир, тут заваруха начинается.
— Бэс тэбя знаю.
— Мне твоя помощь нужна. С нашими, сам понимаешь, каши не сваришь. Они пока разберутся, кто за что отвечает, все кончится. А мне свою работу делать надо.
— Я что могу?
— Ты много что можешь. Для начала дать мне интервью.
Мускул дрогнул. Клиент польщен. Я на правильном пути.
— Интэрвю пака нэжэлатэлно. Что еще?
— Помочь нам добраться до Ботлиха. Если мы как положено поедем, военные завернут. (После сегодняшней поездки я был в этом совсем не уверен, но чего уж теперь.) А нам бы как-нибудь с другой стороны туда подобраться, поработать и быстренько в Махачкалу — у меня эфир в пятницу, так что на все про все максимум четыре дня.
Я понял, что наглею. До Ботлиха с другой стороны, потом вокруг Ботлиха, потом в Махачкалу, и все это быстренько. Как будто учения в ГДР снимаем. Может, еще мигалки попросить для верности? Впрочем, пережитые испытания — зря, что ли?
— А чиво тэбэ в Ботлихе дэлат?
— Как чего? Работать.
— А там нэинтэрэсно.
Я разозлился:
— Надир, я тебя очень уважаю, ты можешь мне помочь, можешь отказать, но давай где интересно, а где неинтересно, я сам решать буду. Это МОЯ работа.
— А как ты можэш рэшат, кагда нычэго не знаэш?
— А чего я не знаю?
— А того, что скоро будут мэста паинтэрэснее.
Так, вот это уже очень круто. Опережающая информация. Журналистская удача.
— Какие такие места?
— Многа спрашываэш.
— Работа такая. Хорошо, Надир. Я так спрошу. У меня в пятницу эфир. Я не знаю, что это за места «поинтереснее» и когда там что начнется. Вопрос: это до пятницы начнется?
— Нэт.
— Значит, в пятницу я не сделаю свою работу. Давай так поступим. Я с твоей помощью поработаю вокруг Ботлиха, смотаюсь в Махачкалу, перегоню материал, вернусь к тебе и буду ждать интересных событий столько, сколько надо. Идет?
Все-таки я нахал. Разговариваю с уважаемым человеком с таким нажимом. Это как по лезвию ножа. Но я знаю — они считают, что это сила. Они за это уважают.
— А ты патом из Махачкалы вэрнешся?
Ах вот оно что! Я ему зачем-то нужен. Ему очень кстати, чтобы мы были под рукой, когда начнутся «интересные» события! Осторожнее! Вот почему он согласился меня принять. Стоп. А эта история на неформальном блокпосту? Что-то здесь не так. Эти, из «Дефендера», не могли не сказать бородачам, что мы едем к Надиру. А потом они отъехали и ждали нас за поворотом. Зачем весь этот спектакль? Ну конечно, это ж и был спектакль! Нам дали понять, что в случае чего мы отсюда просто так не выедем. Но не грубо, какой от нас тогда будет толк, а так, в шутку, по-своему элегантно. Итак, по замыслу моего собеседника, мы должны работать, понимая, что он нам помогает, но имея в виду, что, если что-то будет не так, нас здесь похоронят. Сложная конструкция. Одно слово — восточная. В общем, пока мне это тоже на руку. Только в четверг вечером я должен быть в Махачкале. Проездом через Ботлих.
Все эти мысли пронеслись в голове за секунду. Хорошо, что от косяка отказался.
— Ну конечно, вернусь. Что ж я, не профессионал, что ли? Я ж понимаю, что ты делаешь мне предложение, от которого ни один нормальный журналист не откажется.
— Сматры.
— Я так понял — мы договорились? Сначала Ботлих, потом Махачкала, потом обратно, и я весь твой?
— Дагаварылис.
…Границу с Чечней в обратном направлении они не пересекали. И это было хуже всего…
В полдень в отделение милиции Ботлиха позвонил некто и сообщил, что к исходу сегодняшнего дня в городе будет введено ваххабитское правление.
А чуть позже появились первые беженцы из Ансалты и Рахаты. Боевики никуда не исчезли. Они захватили эти села и без сопротивления разоружили местную милицию. А потом стали рыть окопы.
Утреннее «боестолкновение», ставшее боевым крещением для лейтенанта Кости Кравцова, но так и не попавшее в сводки, было всего лишь репетицией. Басаев убедился, что с ходу Ботлих не взять. Федералы, против обыкновения, успели перехватить инициативу. Вот и пришлось довольствоваться малым — Ансалтой и Рахатой — и готовить их к обороне.
Впрочем, истинного смысла происходящего тогда не понимал никто. Ни генерал армии Квашнин, ни генерал-лейтенант Булгаков, ни просто лейтенант Кравцов. Прапорщик Палыч, возможно, догадывался, но его никто не спросил. Точнее, первые двое не спросили.
— Ну что… Отбили мы их…
Первый в жизни Кости Кравцова бой оказался совсем не таким. Каким-то совсем не таким. Он должен был командовать взводом. Он был не против командовать. Он даже и не испугался, честно говоря. Может, не успел. Но он совсем не понял, насчет чего, собственно, надо было командовать. Все произошло как-то помимо него. Боевиков он не видел. Откуда велась стрельба — тоже. Сам он стрелял приблизительно туда же, куда и все. Попал в кого-нибудь или нет, конечно же, не знал. Если и попал, то случайно.