Безумная кепка Мономаха
Шрифт:
— Вот оно как! — взвизгнул Константин, потом выдрал из руки Тани томик в бумажной обложке, вмиг разодрал его в клочки и принялся материться.
Девушка обомлела настолько, что продолжала сидеть, разинув рот, даже после того, как начальство выбежало вон, сбросив по дороге на пол телефон.
Через некоторое время Таня пришла в себя, собрала остатки несчастного, ни в чем не повинного аппарата и в некой растерянности села в кресло. Она не очень понимала, как следует поступить, что ей теперь делать. Увольняться? Но почему взбесилось начальство?
А когда подошло время
— Вот, — тихо сказал он, — извини.
Танечка машинально взяла подарки и заглянула в сумку там лежало штук десять криминальных романов и дорогая коробка конфет.
— Понимаешь, — почти робко произнес Костя, — со мной такое случается. Бесит все по непонятной причине и прямо в голову бьет. Справиться с собой в такой момент я совершенно не способен. К любой малости прицеплюсь, и понеслось!
Потом так же быстро отхожу, и стыдно делается.
Пожалуйста, не уходи с работы.
— И не собиралась, — пожала плечами Таня. — Просто понять не могу, какую оплошность совершила.
— Да ты и не виновата вовсе! — замотал головой Костя. Потом со стоном опустился на стул и схватился за виски, спросил:
— У нас есть какие-нибудь таблетки от головной боли? Глянь в шкафу, после такого припадка мне словно молотком череп дробят.
Танечка моментально нашла лекарство, подала его со стаканом воды Косте и, отбросив церемонное «вы», спросила:
— А ты врачу показывался? Может, там.., в мозгах.., ну, ерунда какая-нибудь, и вылечить ее можно.., только лекарство прописать должны…
Константин поднял глаза.
— Нет, это не опухоль, иначе б давно помер, ерунда такая у меня с детства. Понимаешь, отец пил горькую, каждый день, а как нажрется, с кулаками на сестру, мать и бабку кидался. Я пацаненком не понимал, отчего он такой бешеный, своих жалел. А лет в восемь я решил их защитить.
…Папенька начал гонять мать мальчика, а Костя схватил чайник и долбанул отца по спине. По счастью, в эмалированной емкости был не кипяток, просто горячая вода, но Олег дико закричал, схватил сына, швырнул его на пол, занес руку.., и больше Костя ничего не помнил.
Очнулся он в больнице. Рядом на табуретке скорчилась заплаканная мама. Увидав, что мальчик пришел в себя, Люба, боязливо оглядываясь на дверь, рассказала школьнику совершенно не подходящую для его детского разума историю. Костя слушал, ощущая, как у него болит все: руки, ноги, ребра, голова…
Глава 24
Оказывается, Люба в юности согрешила. Принесла, как говорят, в подоле невесть от кого ребеночка. Люба очень хорошо понимала: теперь на личной жизни можно поставить крест — кому нужна жена, обремененная спиногрызом? Но ее мама развела бешеную активность и буквально за руку привела к дочери Олега, деревенского парня, не так давно отсидевшего небольшой срок за хулиганку. Олег приехал в Москву и устроился на вредное для здоровья предприятие, туда, куда не хотели идти москвичи. Жил в общежитии и мечтал жениться на столичной девушке.
Предложенный матерью
Потом на свет появился Костя. И началось…
— Милый, — шептала теперь, в больнице, Люба, обнимая сына, — папа тебя убить может, ты зря за меня заступился. И за Иру не надо. Она приблудыш, замуж выдадим и забудем. Ты, сыночек, лучше молчи, терпи. Вот сейчас тетя придет из милиции, станет спрашивать всякое, так ты ответь ей: во дворе подрался, с незнакомым мужчиной.
Понял? Иначе папку посадят, а как мы без него?
По лицу Любы текли слезы. Она с такой мольбой смотрела на сына, что восьмилетний ребенок с недетской серьезностью кивнул и сказал:
— Хорошо, не бойся.
После больницы у Кости почти полгода беспрестанно болела голова, и он периодически стал впадать в ярость. Лет в четырнадцать припадки стали очень частыми, но потом пошли на убыль, и теперь Костя вскипает редко. Однако в подобный момент ему лучше не попадать под руку.
— Вот я и подумала, как про катастрофу узнала, — завершила рассказ Танечка, — может, ехал он по дороге, а тут позвонил кто-то, сказанул чего, и понесло Костю, потерял от злости управление и въехал «мерсом» в стену.
— Дорогая машина, — машинально отметила я. — Откуда у него такая? Неужели «Моно» столько прибыли приносит?
Таня скривилась.
— О боже! Конечно, нет, у нас денег кот наплакал.
— Так откуда взялась шикарная тачка?
Девушка глубоко вздохнула.
— Вообще-то, он мне ничего не рассказывал.
Когда я на работу устроилась. Костя на старой иномарке катался. А потом, раз — и «мерс» появился. Может, в кредит купил или любовница подарила?
— У него были богатые дамы сердца? — напряглась я.
Таня хихикнула.
— Ну, Константин-то, ясное дело, со мной не откровенничал. Но один раз сюда женщина явилась… Явно пыталась незаметной выглядеть, волосы шляпкой прикрыла, одежду очень простенькую нацепила. Только меня не обмануть: туфли за тысячу баксов у нее были, а еще очки на носу, темные, — очень модные, дорогущие. Так вот, вошла эта женщина в кабинет и сдавленным шепотом поинтересовалась, здесь ли Ведерников Константан Олегович, его ли эта фирма. Я ответила, что хозяин временно отсутствует, но если она хочет устроить праздник, я могу принять у нее заказ. Дама заколебалась и вдруг чихнула, очки упали на пол.
Тут-то я ее и узнала! — торжествующе воскликнула Таня. — Понимаете, люблю всякие сплетни читать, газетные и журнальные фото разглядывать.
И тогда сразу подумала: вот оно, значит, как, явно дамочка с Костей в связи. Ясное дело, сама замужем, а к Косте бегает. Иначе с чего бы ей шифроваться? Ее фотки часто в прессе появляются, думаю, она ему «мерс» и подарила. Богатая очень! Вы, наверное, слышали об актере Ладожском? Он в театре играл и в кино снимался. Так вот к Косте его дочь приходила, Надежда. Я ее четко опознала! — — Матвей Ладожский? — поразилась я. — Разве он жив? Очень хорошо помню, как меня мама водила в детстве на спектакль «Вишневый сад». Ладожский там блистал, только он уже в ту пору стариком был.