Безумная планета
Шрифт:
На западе исчезли последние отблески заката. Окрестности освещало лишь зарево от горящих холмов. Начался мелкий нудный дождик, который шел каждую ночь, и забарабанил по склонам.
Спустившись с последнего холма, Барл почувствовал под ногами твердую землю и замер, прислушиваясь. В сотне футов впереди что-то зашелестело в зарослях поганок. Послышалась какая-то возня, топот ног. Затем что-то массивное взлетело вверх, рассекая могучими ударами крыльев ночной воздух. Ударил порыв ветра, и Барл поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть пролетевшую над ним ночную бабочку. Он повернулся, чтобы проследить за ней, и увидел, как яркий свет заполнил весь горизонт позади. Холмы разгорелись
Усталый путник присел возле приземистой поганки и стал дожидаться рассвета. Дождик нервно барабанил по шляпке гриба.
Парень не спал в своем ненадежном укрытии, ведь в темноте всегда крылась опасность. Хотя темнота вокруг и была совсем не такой, к какой он привык. Огонь в холмах продолжал гореть. Зарево на горизонте становилось все ярче и ближе.
Барл с дрожью наблюдал за ним. Он никогда прежде не видел огонь, а теперь им были освещены даже сплошные облака на небе. Пламя охватило холмы на протяжении десятка миль в длину и от полутора до трех миль в ширину, озаряя окружающий мир небывалым светом. Отсвет на небе напоминал зарево от больших городов. И словно самолеты над городами, над горящими холмами вились привлеченные пламенем ночные жители.
Большие бабочки, жуки, гигантские комары и мошка, достигшие на забытой планете небывалых размеров, летали и парили над пламенем. Поскольку огонь разгорался все сильнее, Барл отчетливо видел их – громадных, изящных созданий, проносившихся над раскаленными добела горящими холмами. Он обратил внимание на огромную ночную бабочку с тридцатифутовыми крыльями невероятно яркой расцветки и большими глазами, пылающими, словно гранаты.
Бабочка поднялась над холмами на высоту футов в сорок. Невероятно красивые крылья трепетали, точно паруса на ветру. На какое-то мгновение она застыла в воздухе, сверкающая и прекрасная, с покрытым блестящим мехом телом. А затем внезапно бросилась в самое большое, пышущее огнем отверстие на вершине холма. Она добровольно бросилась в печь, словно опьяненная красотой пламени.
Над пожаром неуклюже летали жуки, распростерши жесткие надкрылья. В идущем снизу свете они сияли, точно полированный металл. Их тела проносились сквозь дым подобно метеорам.
Барл стал свидетелем странных столкновений и еще более странных встреч. Мужские и женские особи летающих созданий кружились в свете пожара, словно исполняя танец любви и смерти. Они взмывали вверх на такую высоту, что пропадали из глаз, а потом, в экстазе любви, пикировали вниз головой прямо в ревущий огонь.
Существа прибывали со всех сторон. Ярко-желтая бабочка с пушистым телом пронеслась прямо навстречу гибели. Еще одна бабочка, черная, с ужасными разводами на крыльях, принялась парить над самым пламенем, точно черное пятнышко в солнечном свете.
Сидя под поганкой, Барл невольно следил за этой фантасмагорией, а редкие капли непрестанного дождя барабанили по шляпке гриба, и доносилось непрерывное шипение испарявшейся в огне воды.
Глава 4. Убийца чудовищ
А НОЧЬ ВСЕ длилась. Несмотря на то, что ночные обитатели один за другим ныряли в огонь, число их росло, потому что со всех сторон прилетали все новые. Барл застыл в напряженной позе, а его ум пытался дать хоть какое-нибудь объяснение увиденному. Постепенно небо на востоке начало сереть, становилась все светлее, пока, наконец, не настал новый день. Огонь в горящих холмах, казалось, потускнел и умер, потому что вокруг стало и так светло. Долгое время спустя Барл выполз из-под своего укрытия и поднялся на ноги.
Не далее, чем через двести шагов от места, где он стоял, сплошная стена дыма поднималась из тлеющих холмов и тянулась на много миль в обе стороны. Налюбовавшись, он повернулся, чтобы продолжить путь, и заметил останки одной из ночных трагедий.
Огонь опалил подлетевшую близко ночную бабочку, и у нее еще хватило сил отлететь подальше. Если бы она могла продолжать полет, то непременно вернулась бы к сияющему божеству. Но теперь бабочка лежала на земле с безнадежно обгоревшими антеннами. В одном из ярких крыльев зияла дыра. Глаза потускнели от огня. Изящные лапки сломались во время падения. Бабочка беспомощно лежала на земле с обрубками сгоревших антенн, и лишь ее тело мучительно пульсировало и подергивалось от боли.
Барл подошел. И поднял свою дубинку.
Когда он продолжил путь, на плечах у него красовался бархатный плащ, переливающийся всеми цветами радуги. Великолепный мягкий синий мех бабочки ниспадал с головы, закрепленный налобной повязкой из остатков ее золотистых антенн.
Барл шел, не торопясь, одетый так, как еще не одевался ни один человек на этой планете за все прошедшие века. Через некоторое время он наткнулся еще на одну жертву ночного кошмара – и обзавелся копьем, еще более длинным, острым и смертоносным, чем предыдущее. Таким он и направился к Сайе, разодетым, будто индийский принц на свадебной процессии, хотя, разумеется, ни один принц еще не щеголял в таком одеянии.
Парень прошагал много миль по обширному лесу поганок на тонких ножках. Они склонялись к нему высоко над головой, красочные, покрытые паразитами и подгнившие у основания. Дважды он натыкался на открытые поляны, где гнили пузырящиеся лужи зеленой слизи. Потом спрятался от чудовищного жука-скарабея, почти в три ярда длиной и гремящего не хуже гигантской машины.
Глядя на тяжелую броню и загнутые внутрь челюсти монстра, он почти позавидовал его вооружению. Но еще не настало то время, когда Барл и его сородичи станут охотиться на таких гигантов ради сочного мяса в бронированных конечностях. Пока что Барл еще оставался дикарем: темным, невежественным и чрезвычайно пугливым. Единственным существенным прогрессом стало то, что прежде он убегал без раздумий, теперь же останавливался, чтобы подумать, должен ли он вообще убегать.
Осторожно пробираясь по тенистому лесу в бархатном плаще, с зазубренной лапой жука на полоске сухожилия, обернутой вокруг пояса, и новым копьем немного выше своего роста, он выглядел похожим на завоевателя. Но в душе по-прежнему оставался слабым, боязливым существом, а никак не ровней кишащим вокруг чудовищным созданиям. Барл был слаб, и в этом крылась надежда на будущее. Потому, что если бы он оказался силен, то ему не потребовалось бы мыслить.
За сотни тысяч лет до него, предкам людей приходилось развивать мозги в качестве компенсации за отсутствие когтей или клыков. Будучи ничуть не хуже любого из них, Барл вынужден был избегать более изощренных опасностей и противостоять более страшным и коварным врагам. Его предки изобрели ножи, копья и ракеты, но существа, окружавшие Барла, имели вооружение, в тысячу раз смертоноснее того, от которого защищались древние люди.
Однако Барл обладал одной способностью, выгодно отличавшей его от мира насекомых – разумом.
Внезапно парень замер, услышав низкий рев, доносившийся из зарослей. Он в панике присел и на мгновение замер, прислушиваясь.
Рев раздался снова, на сей раз с какими-то ворчливыми нотками. Потом Барл услышал глухой удар и возню существа, угодившего в ловушку. С хлюпаньем рухнул высокий гриб. Кто-то отчаянно боролся с кем-то, но Барл пока что не знал, какие существа устроили схватку у него на пути.