Безумные дни
Шрифт:
В результате нашей работы паритет был достигнут на новых, более выгодных для Коммуны условиях — закрепившись на нескольких ключевых реперах, мы уже не отдавали их назад, и полная изоляция стала невозможна. С обеих сторон происходили попытки изменить ситуацию в свою пользу, и мы и они несли потери, но это уже не было такой катастрофой, как в первые дни осады.
Иногда мы с Маринкой работали на разведку на той же машине, но Ольга была за пилота, Андрей за штурмана и Борух за пулеметчика. О целях разведчиков меня не извещали, но несложно было догадаться, что Коммуна ищет главную базу Комспаса. Мы пытались захватить командиров, проводили какие-то исследования
В принципе, меня всё устраивало, но я очень ждал, когда эта война закончится — я взял с Маринки клятву, что она бросит рейды, и мы тут же обзаведёмся ребёнком.
В глубине души я надеялся, что мой талант не наследуется. Хватит Мультиверсуму одного Македонца.
Лена
Красивая рыжая женщина стоит у плиты в свободном красном платье, босая и беременная. Помешивая кашу, она улыбается своим мыслям.
— Мама, мама, манная каша готова? — в кухню врывается белокурое звонкое торнадо и делает два круга в погоне за рыжим пушистым котом.
Кот, развернувшись с заносом задних лап, стартует в коридор, уклонившись от ласковых загребущих ручонок. Машка, раскрасневшаяся от погони, запрыгивает на стул.
— Сейчас будет, солнышко. Тебе с чем?
— С клубничным вареньем!
Женщина наполняет тарелку и некоторое время смотрит, как девочка ест, аккуратно цепляя кашу с остывших краёв и неумолимо двигаясь к середине. Она непроизвольно поглаживает большой живот и снова улыбается. Беременность очень ей к лицу.
— Спасибо! — светловолосая шестилетка срывается со стула и мчится обратно в гостиную. Кажется, чей-то рыжий хвост сейчас будет решительно схвачен, а его обладатель принуждён к активным играм.
Рыжая женщина составляет посуду в моечную машину, вытирает руки полотенцем, вешает его на крючок…
В коридоре раздаётся резкий хлопок — и она уже стоит, прижавшись спиной к стене и направив в сторону дверного проёма толстый ствол пистолета-пулемёта «Кедр Б». Её голубые глаза сияют льдом и безумием, предохранитель снят, патрон дослан, рука тверда.
— Мама, мама! Ёксель уронил вазу! Она разбилась! Я не виновата, он сам!
Глаза женщины становятся просто голубыми, с лица пропадает злой оскал.
— Ничего, дорогая, я сейчас уберу, не бегай там, а то ножки поранишь!
Женщина, не глядя, задвигает ящик стола, где под полотенцами лежит такой необычный для кухни прибор и, больно прищемив палец, машинально говорит:
— Мвора ва кубра! 33
— Мам, ты что-то сказала? Это же не на альтери? — в кухню засовывается светловолосая головёнка, голубые глаза блестят любопытством.
— А, что? — красивая рыжая женщина кладёт руку на живот, рассеянно улыбается и тянется за полотенцем, забыв, что уже повесила его на крючок. — Нет, дорогая, вроде бы ничего…
33
Никогда не произносите этих слов в горах Закава.
Лицо её, слегка округлившееся при беременности, немного задумчиво, но безмятежно. Она счастлива.
Зелёный
Несмотря на все мои осторожные уговоры, Ленка решила остаться на время беременности в Альтерионе. Я не особо настаивал — паранойя паранойей, но уровень медицины
В срезе Земля Третья Мировая так и не началась, хотя всё было на грани и многие в процессе неплохо огребли. В прессе и оживших снова социалочках это называли БК (Большой Кризис), но в БП он так и не перешёл. Городу нашему, правда, досталось так, что, на мой взгляд, было проще снести его в ноль и построить новый. Однако государство, у которого по этому поводу, кажется, было рыльце в пушку, неожиданно расщедрилось на компенсации всем выжившим, а сам город стремительно порос подъёмными кранами и загремел строительной техникой. Компенсировали не жадничая, так что вместо разрушенной в пыль двухкомнатной хрущёвки я купил трёхкомнатную «сталинку» в центре, со стенами такими толстыми, что все катаклизмы ей оказались пофиг. Найденных в сумке жены денег хватало на капитальный ремонт и даже небольшую перепланировку, но тянулись они медленно, поскольку рабочие руки строительных специальностей в городе были в страшном дефиците. Моя стройбригада тянула резину, работая на нескольких объектах сразу, и всё равно переживала, что не может разорваться на части и взять ещё парочку. Я сам закупал материалы, матерно ругался с бригадиром и пару раз ловил себя на том, что рука дёргается к отсутствующей кобуре. Очень надеялся, что пройдет — ну их в жопу, такие рефлексы.
Работа моя призвала меня к станку почти сразу — Родине снова было «надо»: отслеживать новые связи в новых реалиях, мониторить послекризисное утрясание и формирование новых центров влияния и предсказывать, по возможности, эти процессы. Задач было много, они были интересные, финансирование дали хорошее, так что заплату мне прибавили, и заметно. Система контроля не успевала за изменившейся жизнью, все поведенческие паттерны были порушены, так что я, плюнув на конспирацию, жил на три дома — в городе ремонтировал квартиру, в Башне работал, таская рабочий трафик через уцелевшую, хотя и пострадавшую от каких-то взломщиков дачу, а в Альтерионе отдыхал душой с женой и дочкой.
Жена от беременности расцвела так, что я на неё налюбоваться не мог. Ходила важная, пузатая и счастливая, сияя внутренним светом будущей матери. Кажется, те события прошли, не оставив на ней заметного следа, хотя… Иногда она как бы зависала, не откликаясь, и в глазах её мелькало что-то такое… Но потом проходило, и снова всё было нормально. Я надеялся, что время — лучший лекарь, но так и не смог найти пропавшее в какой-то момент из её сумки оружие. Да и чёрт с ним — я и своё-то хранил в Башне и старался лишний раз в руки не брать, а то уж больно часто мне его не хватает.
Машка уже свободно щебетала на альтери, и как её вписывать в жизнь родного среза, я понятия не имел. В следующем году ей в школу, и что? Выйдет наша блондинка к доске да как ляпнет что-нибудь альтерионское… С другой стороны, учить её в Альтерионе я тоже опасался. Их заскоки с нашими плохо стыкуются. В общем, эта проблема зависла. Впрочем, альтери я уже и сам выучил — машина, активизирующая речевые центры, оказалась действительно офигенной. Она не закачивала словарный запас в мозг под давлением как из клизмы, а как-то стимулировала его языковую обучаемость. А дальше — хочешь перед телевизором сиди, хочешь в городе тусуйся. Лишь бы языковая среда вокруг.