Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«“Пан Тадеуш” “был последним поэтическим произведением Мицкевича. Удручаемый травлей, поднятой против него аристократической частью эмиграции, тяжкой борьбой за существование, душевной болезнью жены, Мицкевич ничего больше не писал, на несколько лет подпав под влияние уже несомненного мистика Товианского, проповедовавшего самосовершенствование, вознесение духа к богу и покорность воле божьей. Эта связь порвалась лишь в 1846 г., когда оживилось революционное движение в Европе». (Усиевич, 1934, с. 394.)
«Я без солнца внизу, в вышине — без дыханья, / Я в обеих стихиях — все тот же изгнанник!..» (Мицкевич, 1832.)
[1834.] «…Ему удалось даже основать религиозное общество в духе строгого католицизма,' которому было дано название “Соединенные братья” и члены которого, обязываясь вести строго нравственную жизнь, в то же время усердно предавались чтению и переводу мистических соединений… Его вера во все чудесное достигла таких размеров, что он с целью узнать будущее не усомнился отправиться к известной ясновидящей Парран и под большим секретом передавал в письмах друзьям ее пророчества… Сам Мицкевич, все глубже уходя в мистицизм, рассказывал о снах и видениях, посещающих его, передавал, как он видел окружающих его злых духов, и, казалось, вполне выполнял требование Товянского233 — отречься от земного разума и решиться на “оглупение ради Христа”». (Мякотин, 1999, с. 456, 465.)
«Он / Ушел на запад — и благословеньем / Его мы проводили. Но теперь / Наш мирный гость нам стал врагом — и ядом / Стихи свои, в угоду черни буйной, / Он напояет. Издали до нас / Доходит голос злобного поэта…» (Пушкин А.С. «Он между нами жил…», 1834.)
Поражает (хотя данное явление нельзя назвать уникальным) трансформация вдохновенного и импульсивного поэта в фанатика и мистика, лишенного даже намеков на творческую продуктивность. Подобное патологическое развитие личности паранойяльного характера с появлением сверхценных идей религиозного характера обычно возникает под воздействием длительно действующих стрессовых ситуационных факторов. У Мицкевича последние могли быть как семейного, так и общественно-политического происхождения.
МИШЕЛЬ (Michel) ЛУИЗА (1830–1905), французская революционерка, активная участница Парижской коммуны (1871). Автор стихов, романов, пьес.
«Обладала психопатической наружностью и происходила из психопатической или, во всяком случае, отличавшейся странностями семьи. Сама, по собственному призванию, до странности любила животных. Дом ее был зверинцем, наполненным кошками, собаками, птицами и волками. Коров она кормила… букетами цветов. При такой любви к животным, при участии к судьбе проституток, при чисто христианском сострадании к несчастиям товарищей по ссылке, прозвавших ее красным ангелом, она, однако же, бесстрастно присутствовала при убийстве Томаса, собиралась убить Тьера, вотировала во время Коммуны арест священников и смертные казни заложников, по одному в сутки. Но вот этот-то именно контраст между болезненной импульсивностью и болезненной чувствительностью является характерным для маттоидов234, особенно при чванстве своими литературными произведениями, положительно лишенными всякого смысла». (Ломброзо, Ляски, 1906, с. 160–161.)
«Мечтательная и восторженная девочка рано решила, что революция — ее призвание. Как она рассказывает в своих стихах, к ней однажды во сне явился образ Сен-Жюста, который сказал ей: “Слышишь голос, зовущий тебя? Час пробил, идем!..” Личной жизни Луиза Мишель не знала. “В период величайший борьбы мне необходимо было оставаться свободной”…Луиза сражается в маршевых potax как рядовой гвардеец… Она трудится без передышки, не спит по нескольку ночей, носит форму и грубые, забрызганные глиной и грязью солдатские сапоги, но всегда бодра… В апреле 1871 г. в “Journal officiel” сообщалось: “Она убила много жандармов и полицейских”… В 1890 г. Луиза Мишель узнала, что правительство хочет объявить ее умалишенной и заточить в психиатрическую больницу. Она бежала в Лондон. Там она продолжала поддерживать связь с анархистами». (Лурье, 1956, с. 287. 295, 300, 317.)
«В 1890 она была вновь арестована за призыв к бунту в речи, произнесенной в Лионе, но на основании заключения врачей посцжена в заведение для душевнобольных». (ЭСБрокгауза, п/т. 38, с. 510.)
«Что касается внешности, то изображали ее следующим образом: “Высокая, стройная, худая, с плоской грудью и узкими бедрами, плохо выраженной талией, она не производила хорошего впечатления, будучи одетой в мужскую одежду, которую она часто носила. Голос и походка у нее были мужскими… Считалась гомосексуальной”». (Moll, 1910, с. 72–73.)
Знакомясь с патографиями столь немногочисленных гениальных представительниц женского пола, невольно вспоминается гипотеза 0. Вейнингера235 о «мужском характере» гения. Видимо, сам процесс некоторых видов творческой деятельности обусловлен определенными чертами интеллектуальной и эмоциональной сферы, которые в большей степени свойственны мужчинам, чем женщинам. Так, среди женщин нет ни одного великого философа или мыслителя, ни одного действительно великого изобретателя или композитора — классика симфонической музыки. Ни о какой дискриминации женщин при данной постановке вопроса речь не идет, так как сексуальность человека является критерием его поведения. В тех случаях, когда ролевая установка нарушается (например, мужчина становится талантливым танцовщиком, а женщина — кавалерийским офицером, как Дурова), то психическая патология в сексуальной сфере начинает играть далеко не последнюю роль в исторически значимых случаях. Попытка отойти от своего биологического стиля жизни неизбежно рождает чувство неполноценности, так как примеряя к себе притязания и оценивая себя мерками противоположного пола, личность ощущает свою несостоятельность. Сублимация чувства неполноценности и несостоятельности у активных натур дает сильный импульс к творческой деятельности; импульс этот (при отсутствии специальных дарований) легче проявляется в политической или военной деятельности как не требующих специальных знаний.
МОДИЛЬЯНИ (Modigliani) АМЕДЕО (1884–1920), итальянский живописец и скульптор.
Общая характеристика личности
«С самого детства неудачи и несчастья преследовали мальчика. Рано начавшийся туберкулез лишил его возможности учиться в школе». (Херсонская, 1969, с. 235.)
«За короткий срок в Модильяни произошла какая-то неожиданная, резкая перемена. Удивительно быстро исчез куда-то его элегантный добротный костюм и сменился простым, обычно сильно измятым, из темно-коричневого вельвета “в рубчик”, а вместо крахмальных воротничков появился не первой свежести красный фуляровый шарф. Заметно изменился и внутренний его облик. В нем все сильнее сказывалось что-то лихорадочно напряженное, какая-то глубокая растерянность мелькала в его взгляде и улыбке… Объяснялось все это, как говорится, просто: с некоторых пор Модильяни, как будто потеряв почву под ногами, стал тяжко и неудержимо пить. К этому вскоре прибавилось нечто еще более страшное — началась наркомания. Стал сначала соблазном, а потом уже и необходимостью гашиш… В пьяном состоянии он легко становился хва-стливым, задиристым, агрессивным… К своему отцу Амедео всегда был равнодушен, а иногда и резко враждебен. Мать он любил страстно, и она имела огромное на него влияние». (Виленкин, 1989, с. 21, 35, 38.)
[Осень 1898 г.] «Амедео заболел тяжелейшим гриппом, последствия которого потом еще долго сказывались на его здоровье… Скульптуру… приходилось то и дело бросать из-за кашля, причем кашель этот был отнюдь не невинного свойства: несколько лет тому назад у Модильяни открылся туберкулез… Зимой 1900 года бурная вспышка туберкулеза легких внезапно прерывает его занятия… Алкоголь и гашиш были ведь бегством от себя, растратой себя, лишь видимостью самоутверждения…» (Там же. с. 22, 43, 56.)
[Лето 1909 г.] «…Все это вместе вскоре привело его на грань полного истощения. По-видимому, он сам этого испугался и решил на какое-то время
уехать в Италию, к матери… Никакая дружба не спасала его от одиночества, от неудовлетворенности, от тоски. В такие моменты он много пил, вновь и вновь прибегал к гашишу, освобождаясь от этого наваждения только для творчества… Еще в Италии он был признан не годным к военной службе по состоянию здоровья… Он пьет быстро, большими глотками, без всякого удовольствия; быстро пьянеет… Никогда нельзя было предвидеть, чем кончится, во что выльется очередной приступ его тоски… Случались и другие дебоши отнюдь не невинного свойства, кончавшиеся нередко ночью в полицейском участке». (Там же, с. 63, 98, 100, 115.)