Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий
Шрифт:
«Работа ничем, в сущности, не отличается от алкоголя и преследует ту же цель: отвлечься, забыться, а главное, спрятаться от самого себя». (О. Хаксли)
«Поскольку мескалин и лизергиновая кислота (ЛСД) сыграли такую замечательную роль в “просветлении” Хаксли, он счел их воздействие чрезвычайно благотворным и даже спасительным для человечества». (Вандерхилл, 1998, с. 32.)
«Выступает апостолом мескалина — алкалоида пейотля — и видит в нем путь к новым видениям, к новым идеям и к новым горизонтам…» (Парандов-ский. 1990, с. 126.)
«А что, если наша Земля — ад какой-то другой планеты?» (О.
При всей распространенности алкоголизма (реже— наркомании) среди писателей все-таки случаи намеренного, целенаправленного употребления наркотика в творческих целях довольно редко. Еще реже подобное применение наркотического стимулятора приносит позитивные творческие результаты. Кстати, никаких упоминаний о симптомах наркотической зависимости или наркотической отмены биографы Хаксли не приводят. Да и сам писатель предупреждал: «Какраз те, чья жизнь проходит в погоне за наслаждениями, не только не спасаются от скуки, а острее других страдают от нее».
ХАЛС (Гальс) (Hals) ФРАНС (между 1581 и 1585–1666), нидерландский живописец, один из лучших портретистов XVII в.
«Его необычно свободная, размашистая манера письма способствовала сложению легенды о том, что Хальс привык писать в состоянии опьянения; однако современные мастеру источники об этом умалчивают, сообщая лишь, чтоон “жил в свое удовольствие”». (CD Кирилл и Мефодий 98.)
«Скудные сведения о жизни Гальса не содержат особенно симпатичных черт, но и не противоречат всему характеру его творения и могут служить до известной степени освещением его художественной личности. Он был безмерно предан вину, не был бережливым и хозяйственным, отличался буйным нравом и даже подвергся обвинению в нанесении побоев своей жене, которая вскоре после разбирательства этого дела скончалась; вторично Гальс женился на своей служанке, от которой у него родилась дочь через несколько дней после свадьбы. Кончил жизнь Гальс в крайней бедности, кое-как перебиваясь на пособие, которое ему выдавал Гарлем, ставший ему второй родиной. Иная жизнь была бы, пожалуй, не к лицу автору этих цыганок, матросских сводней, сытых бюргеров, грубых воинов, кабацких заседаний и проч. Лишь человек, который на жизнь в целом смотрел как на пир и чувствовал себя “первым из приглашенных”, мог с такой царственной свободой относиться к своему предмету». (Бенуа, 19936, с. 602.)
«…Под старость впал в нищету, частью от своей беззаботности и наклонности к разгулу, частью же вследствие появления сильного соперника в лице Рембрандта…» (Сомов, 1996, с. 67.)
«Перестав в старости получать заказы и впав в беспросветную нужду, Халс умер в харлемсКой богадельне». (Седова, 1978, с. 175.)
Алкоголизм у художников — не самое частое психическое расстройство (составляет 5,6 % от общего числа по нашим данным). Да и встречается он почему-то чаще всего у русских художников (Брюллов, Кондратьев, Саврасов, Соломаткин — см.). Тому печальному факту, что свою жизнь Халс закончил в «беспросветной нужде» и «богадельне», в определяющей мере поспособствовала его алкогольная зависимость.
ХАРМС (наст. фам. Ювачев) ДАНИИЛ ИВАНОВИЧ (1906–1942), российский писатель и поэт, участник литературной группы ОБЭРИУ (1927–1930). Репрессирован в 1941 г.
Наследственность
«Отец его, морской офицер, был за связь с народовольцами заключен в Шлиссельбургскую крепость. Там он сошел с ума, о чем многие шлиссельбуржцы пишут в своих воспоминаниях. Им овладело религиозное помешательство». (Шварц. 1990, с. 512.)
«Вернувшись в Петербург, он сделался православным проповедником и под псевдонимом “Миролюбов” (это бывший-то террорист!) написал около 10 религиозных книг». (Шувалов, 1996, с. 74.)
Общая характеристика личности
«У маленького Дани Ювачева было много талантов. Он имел абсолютный музыкальный слух, хорошо рисовал… Уже в Петершуле проявилась страсть Даниила Ювачева к театрализованным мистификациям, к экстравагантным проделкам… В течение короткой жизни Хармс создал продуманную до мелочей — от одежды и собственного алфавита до стихотворных заклинаний и масок-псевдонимов — систему поведения». (Александров, 1991, с. 11–12,15.)
«Его необычный внешний вид (многократно описанный в воспоминаниях) привлекал внимание людей, которые, разумеется, принимали его за шпиона. Несколько раз Пантелееву390 приходилось удостоверять личность своего знакомого». (Кобринский, Устинов, 1991, с. 16.)
«…Потом я узнал, что похрюкивание составляет постоянную манеру Хармса, один из его нервных тиков, отчасти непроизвольных, а отчасти культивируемых нарочно. По ряду соображений Даниил Иванович считал полезным развивать в себе некоторые странности… Чудачества и даже тики как-то удивительно гармонично входили в его облик, и я не сомневаюсь, что были необходимы для его творчества. Он держался всегда абсолютно естественно, несмотря на нервные подергивания… на общем фоне эпохи джентльменство Даниила Ивановича могло (и должно было) выглядеть только чудачеством». (Петров, 1990, с. 239.)
«Обернуты391 часто появлялись перед публикой, вызывая доброжелательное любопытство ленинградской аудитории. Даниил Хармс в длинном клетчатом сюртуке и круглой шапочке поражал изысканной вежливостью, которую еще больше подчеркивала изображенная на его левой щеке зеленая собачка…» (Волгин, 1985. с. 7.)
«Даниил Иванович с поразительной интуицией умел находить и выбирать нужных ему людей. Их всех отличали высоко ценимые Хармсом черты — независимость мнений, способность к непредвзятым суждениям, свобода от косных традиций, некоторый алогизм в стиле мышления и, иногда, творческая сила, неожиданно пробужденная психической болезнью. Все это были люди с сумасшедшинкой…» (Кобринский, Устинов, 1991, с. 159.)
[Из письма к Пантелееву от 23.07.32 г.] «Курск — очень неприятный город. Я предпочитаю ДПЗ392. Тут у всех местных жителей я слыву за идиота. На улице мне обязательно говорят что-нибудь вдогонку. Поэтому я, почти все время, сижу у себя в комнате…» (Хармс, 1991. с.'201.)
[Дневниковая запись от 7.08.1937 г.] «Я ничего до сих пор не сделал… Состояние мое только хуже. Неврастения, рассеянность, в душе нет радости, полное отсутствие трудоспособности, мысли ленивые… Сейчас я пал, как никогда. Я ни о чем не могу думать… Ощущение полного развала». (Там же. с. 132.)
<?В 1939 году Хармс находился на лечении в психоневрологической больнице. По выходе из нее он получил медицинское свидетельство о заболевании шизофренией. Сейчас нам уже не выяснить: был ли Хармс действительно болен или же его болезнь — очередная артистическая мистификация, цель которой — получение охранной грамоты, спасавшей от ареста. Ведь совсем недавно были арестованы его друзья… В 1939—41 годах он по-прежнему, как и до получения медицинского свидетельства, занимался профессиональной деятельностью как детский писатель…» (Александров, 1990, с. 16.)