Безумные
Шрифт:
Молча сажусь. Каролина раскрывает передо мной один лист, интересуется, не буду ли я против, если в какой-то стене они сделают несколько дырок (я реально плохо соображаю, когда её пахучие волосы готовы вотвот коснуться моего лица!), потому что так было бы проще обойти… (слежу за её рукой, что указывает мне на вентиляционную схему и ничего…НИЧЕГО не соображаю!). Почему я сел, а она стоит сбоку от меня, чуть нагнувшись? Почему тоже не присела на эту чертову табуретку? Думает, что мы виделись в каком-то театре… Пф-ф! Нет, нет, Каролина! Мы с тобой целовались, представляешь? Ты прижималась ко мне, обводила языком мои губы и сказала, что будешь играть со мной. И, черт возьми, если ты не прекратишь вот так стоять надо мной, я просто сойду с ума от невыносимости находиться рядом с тобой и, мать его, знать то, что ты отказываешься замечать!
— Ну, тогда все норм, да? — спрашивает она, наконец, выпрямившись.
— Угу, — бурчу я, поднявшись на ноги. — Делай то, что посчитаешь нужным. Ты здесь с самого утра?
— Приехала час назад. Ту кривую стену уже снесли, если хочешь, сходи посмотри, как в зале свободно дышать стало, — усмехается она. — Через двадцать минут должен подъехать мусоровоз, чтобы забрать все отходы. Так что так.
— Здорово, — киваю я, взглянув на нее. Белый идет ей так же, как и черный. — Данил передал тебе ключи?
Она весело улыбается:
— Да-а-а. Мы с бригадой ведь както попали сюда еще вчера.
Идиот.
— Точно.
— Я сегодня-завтра подведу итоги по материалам, которые закупила в магазинах. Отправлю вам счета на электронную почту, их нужно будет оплатить.
— Кирилл займется этим.
— Хорошо. Что касается электрики, то магазины отдают заказ только после оплаты. Поэтому я так же составлю список того, что нам понадобится, и тебе придется ехать самому все закупать.
— Без проблем.
Работает перфоратор. Каролина хмурится, сворачивает листы в трубочку, а я совершенно не знаю, куда себя деть. Следовало бы попрощаться с ней и валить отсюда со всех ног, но я не могу оторвать глаз от блестящих длинных волос. Не могу перестать представлять, как они касаются моего лица, как её губы касаются моих, как она обнимает меня и все это — без маски.
Без маски.
По-настоящему.
На улице.
В машине.
Здесь, в пыльной кладовке.
Без маски.
— Чокнулся.
— А? Что? — кричит она мне, жмурясь от жуткого грохота. — Выйдем на улицу?
Я чокнулся.
Я чокнулся.
Я определенно не в себе.
18
В театре, ага, как же. Может в тот день, когда впервые приехала на объект, я и не обратила внимания на некоторые детали мужской внешности по причине болезненного состояния, но теперь…
Высокий, привлекательный, крепкий. Приятная улыбка, красивые губы, короткострижженные виски, плавно переходящие в темную щетину, яркие угольные глаза — такого парня я бы в жизни не забыла! Особенно, если бы он сидел рядом со мной в кино или театре!
— Кстати, тебе понравилась тот спектакль, на котором мы сидели рядом? — как бы невзначай спрашиваю я, заворачивая на шее вязаный темной-синий шарф. На улице холодно, срывается снег, но уж лучше здесь поговорить, чем слушать рев перфоратора.
Матвей спускается на пару ступенек и застегивает парку на молнию.
— Угу, ничего так. Сегодня снегопад обещают.
— Ирма Васина была хороша, правда? — улыбаюсь я, непринужденно взглянув на свои часы. — Хорошая актриса.
— Полностью с тобой согласен. Ты ждешь мусоровоз?
Да простит меня моя первая учительница Ирма Васильевна Васина, имя которой я только что упомянула. Черт возьми, этот парень врет, как дышит, но зачем? Ничего не понимаю, он так правдоподобно говорил тогда, что совершенно незнаком с Мишей. Я поначалу поверила в историю о театре, но потом, взглянув на него повнимательнее (красавец еще тот!), меня настигло сомнение. Я бы не забыла такой взгляд. Да, на тот момент у меня был Миша, но это не значит, что моя память не взяла бы на заметку этого привлекательного и такого лживого парня. Который (якобы!) сидел рядом со мной. Что за чушь?!
— Да, мне нужно забрать бумаги и увезти их в офис. Рабочие, как обычно, забросят их куда-нибудь и потом не найдешь. — Украдкой гляжу на него. — Собираешься со мной ждать?
— Почему бы и нет? — смотрит на меня. Уголки рта коварно ползут наверх, и мой мозг запускает механизм «Я-уже-где-то-видела-это». — Или ты против?
— Нисколько! — увожу взгляд. Чем дольше я буду находиться с ним, тем больше вероятности, что я, наконец, вспомню, где же видела его. Чувствую, как ролики в голове шевелятся. — Не хочешь пообедать? Где-нибудь поблизости? Матвей распахивает глаза, как будто очень удивлен. Несколько секунд кривит губы в слабой улыбке и смотрит себе под ноги. Я доберусь до собственных чертогов разума. Доберусь.
— Приставать не будешь? — спрашивает он, с улыбкой взглянув на меня.
— Не было в планах. А ты?
— Я же не клеюсь к тебе, забыла? — усмехается он. — Гляди, а вот и твой мусоровоз!
* * *
В небольшой пекарне все сидячие места заняты. Мы занимаем высокий круглый столик у окна и стоя поедаем ароматную выпечку. Кофе, что я выбрала, жутко крепкий, даже несмотря на сливки. Вообще, в горло ничего не лезет, потому что все стремительнее мое беспокойство поедает меня изнутри. Мы с Матвеем долго молчим, хотя наши глаза все чаще и чаще врезаются друг в друга, точно автомобили на трассе. Ненавижу собственную память. Я ведь точно знаю, что уже встречалась когда-то с Матвеем, но почему-то чрезвычайно сложно отыскать этот момент в собственном прошлом.
— Значит, ты вспомнила меня, да? — вдруг спрашивает он, подняв на меня черные сверкающие глаза. Его губы в ухмылке; мои глаза круглые от удивления. — Ну, ты просто спросила про спектакль, понравился он мне или нет, — уточняет он, запивая свою сахарную булку горячим чаем.
Натягиваю самую невинную улыбочку и непринужденно отвечаю:
— Ну, не то чтобы прям вспомнила, просто припоминаю, кажется. Постановка «Гениальный лжец». К тому же, последний раз я в театре была как раз месяца четыре назад, адо этого года два там не появлялась. Следовательно, мы могли с тобой встретиться только на этом спектакле.