Безумные
Шрифт:
— Как у вас с Милой дела? Помирились после… Того случая?
Откупориваю крышку и выпиваю половину.
— Вроде как. — Раскрываю упаковку мятной жвачки и забрасываю в рот две подушечки. Усмехаюсь: — Раз пятьдесят сказала мне, что влюбилась. Я ей — Мила, я беспокоюсь о тебе, хочу, чтобы все у тебя было хорошо, а она — Максим, я влюбилась. Говорю, что переживаю за каждый её шаг, а она мне — Максим, я влюбилась. Я по-настоящему влюбилась! — фыркаю и делаю еще пару глотков воды. — Меня в твоей тачке укачивает. Такое чувство, что по волнам плыву. Эй, ты чего? — пихаю
— Что?
— Не знаю, у тебя лицо такое, как будто ты знаешь, что скоро наступит конец света, — усмехаюсь я через силу. До чего же здесь мутная качка.
— Да, пожалуй.
До самого магазина мы едем молча. Когда Кирилл останавливает машину, я пулей вылетаю из нее, и жадно глотаю ртом свежий воздух. Вода в бутылке закончилась, жвачка превратилась в жесткую резину.
— Ты что пил вчера?
— Не помню.
— У-у-у, давно ты так в отрыв не уходил, да?
Наверное.
Заходим в двухэтажный магазин керамической плитки. Залы здесь просторные и светлые. Повсюду стенды с образцами из самых разных стран. Кирилл направляется к вытянутому столу, где сидят консультанты, а я нападаю на кулер с водой. Когда наполняю стакан до краев, подхожу к другу и вижу её. Каролина говорит по телефону у окна, стоя к нам спиной. На ней клетчатая рубашка, заправленная в узкие джинсы и высокие кроссовки. Блестящие волосы собраны в высокий хвост.
— Тебе дать платочек? Или салфетку?
— Зачем? — хмурюсь я, взглянув на Кирилла.
— Слюни вытереть.
Придурок.
Надо было оставаться дома, запереться на все замки, выключить сотовый и просто сидеть дома.
— Доброе утро, — здоровается с нами Каролина заметно встревоженным голосом. Не дав нам с Кириллом возможности поздороваться в ответ, она тут же обращается к девушке-консультанту: — Ирочка, мы начнем со второго этажа.
— Как обычно! Фиксируй номера тех, что понравятся, — подмигивает ей девушка с черными волосами и длиннющими стрелками на глазах.
— Поднимемся на второй этаж, — предлагает Каролина, оглядев нас поспешным взглядом. Вынужденная улыбка на мягких губах настораживает; тресните меня кто-нибудь по морде, пожалуйста! — Там представлены коллекции из Испании, Италии и Англии. Очень необычные и интересные варианты.
— Ну, поехали! — улыбается Кирилл, пропуская её вперед. — Наш Данил заболел, кстати.
— Да, я в курсе. Он звонил около часа назад и сообщил, что сегодня его не будет.
— Не вовремя он подцепил эту заразу. Если вдруг, то, что мы выберем, ему не понравится…
— Понравится, — перебивает его Каролина, остановившись на втором этаже. — Я помогу вам подобрать идеальный во всех отношениях вариант.
— Ничуть не сомневаюсь в этом! — говорит Кирилл таким восторженным тоном, словно произносит какой-нибудь тост.
Меня беспокоит её тусклый взгляд. Каролина показывает нам варианты плитки, демонстрирует эскизы всяких мозаик и панелей, а я как идиот пытаюсь понять, почему мне так важно знать, о чем она сейчас думает и что её так тревожит. Пару раз за эти полчаса, что мы бродим от одного стенда к другому, ей кто-то звонит. Перед тем как ответить на звонок, она извиняется перед нами и её щеки заметно розовеют.
Может, это тот её ухажер?
— Что скажешь? — спрашивает меня Кирилл, когда Каролина в очередной раз отходит в сторонку. Я смотрю на нее, пытаюсь услышать что именноона говорит, потому что какого-то хрена меня это действительно интересует! — Та испанская матовая с серой мозаикой круто смотрелась, да? Хотя, и эта с перламутром ничего… Эй? Ты здесь что, просто так? — пихает он меня в плечо.
— И еще раз, прошу прощения за эти звонки… — говорит нам Каролина, послав сконфуженную улыбку. — Так, здесь все. На первом этаже представлены более простые варианты, из них есть парочка, что может вам приглянуться, но…
— Что-то случилось? — вдруг спрашиваю я, удивив себя ни чуть ни меньше, чем Каролину.
— Извините, я отлучусь в уборную на пару минут.
Кирилл спускается по лестнице, а мы продолжаем стоять у самых перил и смотреть друг на друга.
— Все в порядке? — уточняю я, про чистив горло.
— Да, — кивает она, часто моргая. Мила делает так же, когда обманывает меня. — Пойдем вниз, я покажу…
— В чем дело?
Каролина хмыкает и складывает руки на груди, словно собирается обороняться.
— Все нормально.
— Согласно статистике, человек, который отвечает «у меня все нормально» — обманывает. У тебя беспокойный вид.
— И что с того? Тебе это так важно?
— Может быть.
Она опускает взволнованный взгляд и сдержанно вздыхает. К сожалению, я уже знаю, когда Каролина врет, когда говорит правду, когда беспокоится о чем-либо и когда сгорает от наслаждения. К сожалению, я все это знаю.
Провожу рукой по волосам. Нервно хмыкаю, поражаясь собственной реакции на эту девушку. Мне должно быть по боку все, что творится в её личной жизни, но стоит только взглянуть в эти сверкающие глаза… Она такая миниатюрная, нежная, привлекательная…
Надо было оставаться дома.
— Пойдем вниз.
— Каролина, в чем дело?
— Я сбила собаку! — отвечает она неожиданно резко и сжимает свои кулачки.
— …Что ты сделала?
— Вчера, рано утром я сбила собаку… Не знаю, как так вышло. — Она подходит к перилам и опускает голову. — Я отвезла её в ветеринарную клинику, боялась, что убила животное… Выяснилось, что это девочка и она беременна. В общем… Из пяти щенят выжил только один…
Она что, плачет? Подхожу к ней, пытаюсь заглянуть в глаза, но вижу лишь поджатые губы и порозовевшие щеки.
— Я убила детей…
— Перестань.
— Я эту собаку впервые в жизни увидела в нашем дворе… Я убила её щенят, — говорит Каролина, надтреснувшим голосом.
Что я делаю?
Что я делаю?!
Руки сами тянутся к её вздрагивающим плечам. Осторожно разворачиваю Каролину к себе и по-дружески обнимаю, касаясь рукой её мягких волос.
— Ты ни в чем не виновата, так получилось.
— Мне сказали, что собака молодая, что это её первое потомство… — всхлипывает она в мое плечо. — Гореть мне в аду за такое «так получилось»…