Безумья темный страх
Шрифт:
— Ситуация в стране не проста. У нас намечается мятеж, как бы ни гражданская война, — генерал постарался говорить спокойно и доверительно. — Поэтому лучше пойти им на уступки, но облачить данные действия в форму одолжения. К примеру, собрать послов других государств, которым Вы продемонстрируете принца Лоуренса.
— С послами Венленсии этот фокус не прошел, — напомнила королева. — Они видели Лоуренса.
— То были послы одного государства, к тому же добивающегося от нас помощи, — напомнил Бодлер-Тюрри. — Я же предлагаю созвать послов нескольких государств, в том числе и наших врагов, только не Керши и не Алсултана — они будут свидетельствовать против в любом случае.
— Я подумаю над этим, — согласилась Талинда. — Но
— Сейчас это невозможно, — признался Винсент. — Пока он лишь общается с различными людьми, а его выдвижение на должность регента и борьба за права принца Лоуренса — это, официально, инициатива жрецов и озабоченных соблюдением законности честных граждан Розми. Если мы его уберем — нас тут же обвинят в его гибели. Тогда мятежа будет не избежать. Его же итоги будут непредсказуемы.
— Мятеж будет в любом случае, — горько отозвалась королева.
— Мы постараемся сделать его по возможности бескровным, и не будем создавать героев и борцов за справедливость, убирая господина Роуза, и жрецов, что выступают против Вас, Ваше Величество. Пока они не выступают откровенно и не агитируют к мятежу. Лучше тихо начнем убирать его окружение и остальных недовольных, не привлекая внимания.
Жара, несмотря на конец осени, отступать не собиралась. Да и куда ей отступать в тропическом поясе-то? Стало немного прохладнее, но дожди и морось продолжали радовать жителей Пояса Желтых Туманов что ни день. В результате из строя вышел еще один вертолет, а второй пал жертвой летающих тварей, от которых не смог уклониться один старый пилот на пару с новым. Винт надо было менять, двигатель вышел из строя, а оба горе-пилота не выжили: летун сумел прорваться в кабину, одному оторвал голову, второму распорол живот, и принялся лакомиться свежим мясом. Хорошо еще, что машина рухнула на одну из площадей города с небольшой высоты и особо не пострадала. Оба пилота, конечно, погибли.
Техники собрались починить вертолет в неделю, но от зрелища окровавленной кабины, ушли в глубокий запой. Даже третий техник, ополченец, присоединился к товарищам по несчастью в этом незапланированном запое.
Ривс со злости чуть не утопил своих подчиненных в ближайшей луже. Как они проспались — набил морды всем троим, а потом выгнал их на стены города: коли нет от них никакого толку как от техников, пусть хоть как-то послужат родной Миранде, отбивая атаки тварей с автоматами в руках.
Встреча с тварями глаза в глаза подействовала самым чудесным образом: один техник бросил пить тут же. С тех пор вечно шмыгающего носом Рыжика (имя его никто не помнил) не то что пьяным, выпившим никто больше не видел. На него всего-то три монстра по стене вылезли. Если бы не злой на весь мир Ривс, пристреливший всех троих, то пришлось бы Рыжику не штаны отстирывать, а оправдываться перед Осирисом в своих грехах, коих накопилось преизрядно за его недолгую жизнь.
Второй техник, паскуда такая, работать стал больше… но это после недельного запоя, в который тот ушел после денька на стене. Хоть к чести Бена надо сказать, что он штанов не перепачкал и отстреливался лихо и довольно метко. Как понял Ривс, метод отправки на стены по большей части сработал, заставив господ технарей трудиться в поте лица, но если одного отвадил от пьянства начисто, то с Беном этот фокус до конца не прокатил.
Ополченец тоже прочувствовал все прелести дежурства на стене и решил, что ковыряться в вертушках ему куда больше нравится, чем наблюдать, как милые тварюшки потрошат его соседей и сограждан. Поэтому с удвоенной силой взялся за ремонт всей техники, да еще и притащил своего товарища, принявшегося ему усиленно помогать. Только отныне от капитана Дримса ополченец шарахался как от прокаженного! Ривс не возражал, лишь бы работали качественно и быстро, потому что техника ломалась в эти страшные дни, наполненные воем сирен и хлопаньем
Пилоты же, побывав на стене, ненадолго тоже стали пить меньше. До конца разобраться в причине их временного излечения Ривсу так пока и не удалось. Хотя предположения у него были. Могло это произойти по следующим причинам: то ли под впечатлением от увиденного; то ли от страха, что злобный Дримс опять их на стену отправит под предлогом наказания; то ли дошло, наконец, что вертолетов вообще один ударный и два грузовых остались, и на кой хрен столько пилотов для них?!
Польза от подобного «обмена опытом» проявилась почти сразу. Поэтому для укрепления боевого духа своих подчиненных и в качестве превентивных мер Ривс договорился с капитаном Лавджоем, что его красавцы периодически будут дежурить на стене. Тем более, боеспособных бортов совсем, считай, не осталось. На фига нужна такая прорва ничего не делающих обленившихся и заплывших жиром бездельников?! Был составлен график дежурств, вывешенный на стене, чтобы впечатления от личной встречи с милыми клыкастыми зверюшками не стирались ни у кого из памяти.
После первого дежурства на стене, пилоты проявили неожиданный интерес к починке своих пташек и принялись во все руки помогать техникам, совершенно не желая вновь оказаться в ночном патруле или же во время приступа на стене. Из кабины бронированной вертушки атаки тварей казались куда менее страшными, да и что ни говори, но это была лучшая защита от их клыков и когтей.
Вот и в эту ночь Ривс погнал в патруль трех своих отборных пьянчуг и забулдыг, провинившихся тем, что они накануне дежурства напились вдрызг и устроили драку в одном из борделей. Полиция их утром отпустила, Дримс вызвал других пилотов на смену, а этих погнал защищать родной город. Заодно и сам пошел помочь Лавджою. По правде говоря, солдатам на стене в эти тяжелые дни и особенно ночи была нужна любая помощь. Они радовались и ополченцам, и трем провинившимся пилотам с похмелюги во главе со злобным и трезвым капитаном Дримсом.
Сам капитан потащился на стену не столько из-за долга перед своими парнями, которых он сюда пригнал, сколько от нежелания вновь сидеть одному в своей маленькой квартирке, дышать ее пыльным воздухом и думать, думать, думать о том, как спасти себя и Миранду. Телевизор не работал уже давно, как и связь с «большой землей», поэтому книги и общение с людьми стали единственным развлечением жителей Миранды.
Лавджой выдал Дримсу «доспехи» и отправил в дозор по стене: проверять часовых, обходить орудия, следить за обстановкой за стеной. Через пару часов, когда уже отгорели последние отблески алого заката, сегодня окрасившего кровью не особенно густые тучи над городом и саму затаившуюся в ужасе Миранду, Лавджой присоединился в бесконечном обходе к Ривсу.
Оба капитана шли по каменной широкой стене, выщербленной бесчисленными рикошетами пуль и бороздами от когтей монстров. Местами парапет и бойницы были повреждены, местами почернели от пламени огнеметов, или просто потемнели от запекшейся крови — ее тут никто не оттирал, если не смоют постоянные дожди, то скоро тут будут лужи новой крови: твари атаковали уже чуть ли не каждую ночь. Офицеры проходили свой маршрут молча, не мешая мыслям друг друга, не тяготясь компанией друг друга, просто молчаливые путники, понимающие настроение и мысли попутчика. Дримс поправил надоевший шлем, но снимать его на стене было равносильно самоубийству, поэтому приходилось мириться с его тяжестью, как и с тяжестью кевларового бронежилета с воротом и фартуком, наручами и поножами, и тяжелыми, подкованными железом ботинками, в голенище которых были вставлены металлические пластины. На плече Дримса, создавая иллюзию защищенности, висел автомат, на боку — табельный пистолет. По спине и бокам капитана тек бесконечный пот, доводивший до бессильной ярости. Ривс утер нос, с которого собиралась упасть соленая капля.