Безупречный шпион (сборник)
Шрифт:
Ответ я получил через минуту, когда Иржи полез в шкаф за патронами: из заднего кармана джинсов наполовину выглядывал тускло отблескивающий кастет. И спиной ко мне он не поворачивался: держался вполоборота. Вообще, в близости оружия облик Иржи изменился: сейчас он уже не походил на бармена, скорей на профессионального стрелка! Оказывается, у него крепкая фигура, точные расчетливые движения, цепкий взгляд, ощутимое биополе уверенности в себе… Даже серьга и косичка перестали портить впечатление!
Настоящий тир занимал 25 метров вывернутого
– Какую дистанцию выбирает пан? – спросил Иржи по-русски.
А он-то как меня вычислил? Впрочем, сейчас это входило в мой замысел.
– Начнем с десяти. – Я надел ярко-оранжевые наушники, слуховые мембраны которых пропускали обычную разговорную речь, но отсекали звуки выстрелов. Когда в «сто пятой» школе [23] меня учили стрелять, никаких наушников не было, и, чтобы защитить барабанные перепонки от акустических ударов, мы засовывали в уши пээмовские гильзы, да и то не всегда: мы были молоды, и все нам было по барабану.
23
Специальное учебное заведение для подготовки разведчиков.
Включился мотор, мишень со скрипом подъехала ближе. Иржи тоже надел наушники. Я взвел курок.
– Можно! – Иржи взмахнул рукой.
– Бах! Фи-и-у! Бах! Фи-и-у!
Полуторакилограммовый «Ругер» изрыгает пламя и подпрыгивает к потолку, хотя я держу его двумя руками. Похожий револьвер был у «Грязного Гарри», и недаром его пули отбрасывали отпетых злодеев на несколько метров, – тут режиссер не соврал. А вот та легкость, с которой Клинт Иствуд носил свою пушку под пиджаком, мгновенно выдергивал ее наружу и палил на бегу с одной руки, – вызывает большие сомнения. Очень большие!
– Бах! Фи-и-у! Бах! Фи-и-у! Бах! Фи-и-у!
Мишень – силуэт террориста с пистолетом в руке – подъехала вплотную. Если бы дело происходило в фильме, то глаза, лоб, сердце и пистолет злодея (а может, и еще кое-что) были бы прострелены. Но в реальной жизни такая точность недостижима, даже на десяти метрах. К тому же, я не снайпер. Пять пробоин сконцентрировались на середине груди, в пятисантиметровом диаметре. Это очень прилично.
– Теперь давай на пятнадцать, – сказал я, перезаряжаясь.
Снова характерные для крупных калибров пушечные удары выстрелов с хвостиком свистящего эха. На этот раз пули столь же кучно легли в голову, в область носа. Только одна отбилась от товарок и угодила в шею. Люди, имеющие дело с оружием, сдержанны и немногословны. Иржи не проявлял эмоций, но смотрел с одобрением.
– Попробуем двадцать пять?
– Конечно!
Я стрелял с разных дистанций из каждого револьвера, и у каждого был свой норов. «Кобра» брызгала во все стороны огнем из барабанной щели и норовила прыгнуть вверх, «Таурус», благодаря компенсационным отверстиям на конце ствола, вел себя более спокойно и кучно укладывал пули, ну а «Ругер» лягался и подскакивал, как необъезженный мустанг, я бы никогда не выбрал его штатным оружием! Но все равно – результаты оставались достойными: пробоины не выходили за пределы силуэта. А в реальной жизни мощная пуля даже при попадании в ухо или плечо все равно выведет противника из строя.
На лавке выросла изрядная стопка изрешеченных мишеней. Слабенькая вентиляция не справлялась: тир заволокло дымом, едко пахло порохом, даже глаза начали слезиться. Выгодный клиент расстрелял больше сотни дорогих патронов, показал хорошие результаты и со спокойной совестью закончил стрельбу.
– Пан позволит угостить его рюмочкой бехеровки? – предложил Иржи, снимая последнюю мишень. Думаю, им руководил не коммерческий успех, а интерес к русскому, знающему толк в стрельбе.
– Конечно, с удовольствием!
Может быть, удовольствие было не таким, как выразило мое лицо, но бехеровка мне действительно нравилась. Или, точнее, не вызывала отрицательных эмоций. А поговорить «за жизнь» с новым человеком всегда интересно. Особенно если у вас есть общие увлечения. Конечно, люди, связанные с оружием, не любят болтать, но раз Иржи сам проявил инициативу, то разговор вполне может состояться. Не будем же мы молча тянуть бехеровку!
В крохотном туалете я вымыл руки. Вода была черной от нагара. Все-таки револьверы загрязняют окружающую среду гораздо сильней, чем пистолеты!
Потом мы пили бехеровку. Конечно, без закуски. Но, конечно, с кофе. Хотя я предпочел бы какие-нибудь бутерброды.
– Пан – военный? – поинтересовался Иржи после третьей рюмки. По-русски он говорил хорошо, но с заметным акцентом. – Или спортсмен?
Я покачал головой.
– Скорей, охотник…
– Разве охотники используют револьверы? – деликатно спросил Иржи, глядя в сторону. Люди, связанные с оружием, внимательны к мелочам.
– Нет, это увлечение. Сейчас в России мода на стрельбу. Как у вас на гольф.
Иржи пожимает плечами.
– Здесь это не чувствуется. Ваших соотечественников много в ресторанах и ночных клубах, а ко мне заходят единицы. Хотя один богатый коммерсант был завсегдатаем, он тоже любил крупные калибры и тратил много денег… Но потом неожиданно пропал.
Охотник на анаконду насторожился: в вязкой болотистой почве виднелся странный след – будто протащили телеграфный столб! Подойти бы ближе, нагнуться, присмотреться… Но люди, связанные с оружием, подозрительны.
Я небрежно взмахиваю рукой и вроде бы меняю тему.