Безупречный враг. Дилогия
Шрифт:
Мысли путались и скатывались в вязкую массу утомленного покоя. Нет больше сил, все отданы делу. Сирин найден, араави запада сделал все, что мог. Справился. Скоро до селения доберутся люди, много людей. Ближние и аоори позаботятся о Лооте, которую нельзя оставлять без присмотра. Найдут хорошую комнату для Элиис. Перевяжут раны мальчишке-сирене с восточных островов. Закажут обед на всех, а потом и ужин.
«К закату ты проснешься, — приказал себе Граат. — Обязательно!» Потому что упрямая малышка Элиис не давала слова мешкать с побегом дольше одного дня. И невозможно позволить кому-либо обидеть
Некоторое время араави еще осознавал суету вокруг. Чувствовал, что кто-то снимает с его ног обувь, моет прохладной водой стопы. Вынуждает пить нечто полезное и питательное, укладывает на опухшие веки влажную тряпицу. Потом серость утомления стала непроглядно-черной.
— А-а-а-а-а-а-а!
Звенящий вопль взорвал покой сна огненным шаром мгновенного пробуждения. Араави очнулся и успел проследить, как стихают все звуки в орииме. Мгновенное оцепенение сменилось суетой многочисленных хлопающих дверей, топотом ног, перекличкой голосов. Открыв глаза, Граат тихонько рассмеялся. То еще зрелище! Аоори, вернувшийся, как положено, на закате, сжал и держит руку Лооты: сирена в очередной раз подбиралась к вожделенной склянке. Почему несчастная полагает, что у араави вообще есть при себе сок ош? Сколько раз ей уже было сказано: нет и не будет сока. Не верит…
На шее у сирены висит Элиис и визжит во всю силу легких. Спасает сушеную акулу. Эраи улыбнулся. А ведь, странно подумать такое, приятно, когда тебя спасают. Не по долгу воина или из рвения последователя, а просто так, от всей своей сложной и непостижимой детской души.
— Кто из вас сирена? — спросил Граат, когда девочка смолкла. — Звон в ушах, тошнота прямо давит. Все признаки использования капли божьей… или молота?
— Не знаю, — хихикнула Элиис. — А ты не будешь ее наказывать и теперь, ведь так?
— Тебе-то что с того?
— Я решаю, дать ли обещание.
— О Сиирэл, великая и непостоянная, как само море, — воззвал к низкому потолку араави. — Я постиг истину. Сирины отличаются от обычных людей непомерностью своих запросов.
— Да или нет? — возмутилась Элиис, сползая на пол с шеи всхлипывающей сирены.
— Нет, и это означает, что я сам решаю, наказать ли моих людей. Только я. Лоота, я тебя наказываю. Иди, холодная вода, как обычно. Очнешься — жди меня в… А где, кстати?..
— Он в нижнем зале для гостей, — прогудел аоори, верно распознавший незавершенный вопрос о сыне Лооты. — Там никого из чужих поблизости. А если за ним пробовали следить, как раз туда подобраться неоткуда. Зато вам, энэи, от вашей комнаты брести будет совсем близко. И я распорядился, чтобы в верхнем зале накрыли для вас ужин.
— Наказал, вот ведь вреднючая сушеная акула, — почти не расстроилась Элиис. Она погладила дрожащую и всхлипывающую сирену по плечу: — Идем, я буду тебе сочувствовать. Подумаешь, вода. Хочешь, вдвоем станем мерзнуть? Не плачь.
Лоота плакала. Жалобно и тихо, сжавшись, закрыв лицо руками. Ее увели, бережно, но крепко удерживая за обе руки. Аоори прикрыл за спиной Элиис дверь и только после этого нагнулся и извлек из-под ложа араави длинный узкий нож. Усмехнулся, положил на столик.
— Опять взялась за свое, — сообщил
— Проще всего было бы лишить голоса и отослать в дальний малый храм, — отозвался араави. — Но такое решение сломает ее окончательно. Станет никому не нужна… А ведь знает немало и служит по-своему верно. К тому же кого еще я могу просить о некоторых тонких и спорных услугах вроде дела с посланником ваура?.. Как мальчик?
— Я помню, энэи, свой недосмотр прошлого года, — тяжело вздохнул аоори и пояснил, наказывая себя каждым словом: — Восточный храм отравил мальчика, который пробрался к нам тайком и что-то желал рассказать, но не успел. Какой я аоори, если не уберег ребенка? Но я усердствую и на сей раз принимаю все меры: его охраняют лучшие люди. Лекарь у нас наилучший, так что выкупленный вами сирена жив, он очнулся, ему гораздо лучше. Будете с ним разговаривать теперь?
— Да.
Араави неспешно сел, потянулся, умылся. Охотно выпил травяной настой. Улыбнулся, отмечая, что отдохнул хорошо и полноценно. День сна! Такой безмерной роскоши он не позволял себе давно. Эраи встал, зевая и щупая стенку, побрел по узкому коридору, не пробуя казаться бодрым. Аоори беззвучно двигался следом. Лишь иногда постанывали самые слабые дощечки пола.
— Ориим был в один уровень, — припомнил араави.
— Этот — в два с лишком. — Страж за спиной усмехнулся. — Он почище, поприятнее, мы с полным почтением перенесли вас, в закрытых носилках. Здесь и для божественной нашлась комната прямо с окном на скотный двор. Ни единой мысли о побеге, она все время кормит Коора.
— Чем? — лениво полюбопытствовал араави, пряча в ладони зевок.
Он немедленно поплатился за неуместный вопрос, ведь перечисления хватило на всю длину коридора. И еще осталось — как раз чтобы устроиться за столом и дождаться, пока тощий парнишка-сирена дохромает до предложенного ему удобного кресла возле того же стола напротив араави.
— …и, само собой, лепешки с сырной начинкой, — закончил дотошный аоори. — Подавать ужин?
— Так сразу — ужин… Однако спал я долго. Конечно, подавай. Лепешки он съел все?
— Нет, мы боролись и парочку отстояли, — ответил достойный воин.
Сирена неуверенно сел и огляделся. Было видно: происходящее для него непонятно и непривычно.
— Ты трижды сбегал из замка, — заинтересованно припомнил араави то, что сообщили ему чужие слуги. — Ловок. Я изучал устройство таких крепостей и до сих пор сохранял весьма твердое убеждение, что оттуда не выбираются. Все обучение сирен, как мне известно, налажено на отдельном острове.
— Первый раз ушел вплавь, — безразлично отозвался сирена, глядя в пол. — Потом я спрятался в лодке, которая меня же искала. В третий раз дождался окончания переполоха и выбрался во внешний мир совсем незаметно. Я сам вернулся обратно, когда побродил по берегу, посетил три ближайших острова и выяснил все, что хотел узнать. Но моя готовность излагать условия и принимать разумные требования никого не устроила.
— Занятно. Что же ты хотел узнать за стенами замка? — продолжил любопытствовать араави, выбирая сырную лепешку. — Ты ешь, не завидуй. Я не уважаю тех, кто страдает завистливостью и скрывает свой аппетит.